не бродили под барочной балюстрадой Парка Горького, и только
ягнята-мотыльки молчат в молочной пене, сойка,
съедобный колос до земли коленопреклоненный,
свинарка жмется, и пастух дорической колонной сожмется
в мирный атом на твоей ладони, скучным садом
разверстая земля, и места нет для поцелуев,
к жильцам большой земли, конечно, не ревнуя,
как будто мы и не рождались, одиночеств зависть
толкала вслед, и бодрый голос Левитана
сбивал со счета «три» прицел, остаться странно,
девятый круг пройдя по ниточке исхода.
сегодня, как всегда, хорошая погода.
***
граница — это от слова «грань», просыпались в такую рань,
вспоминали поля цвета скатерти Пиросмани
и водицы чуток выбивали в забившемся кране.
черный ворон кружился над выгоревшими костьми,
сувениров на память для всех любопытных возьми,
пожалей, что, наверно, не станешь искусным гравером,
чтоб по чуткой отчизне проехать на фирменном скором
96
и попасть в молоко из разлившихся рек при пристрелке,
все усилья любви что бесплодны, мы знали — так мелки.
граница — это от слова «гранит», серый песчаник мокрый.
спецкор в новостях твердит, что за окнами бродят огры —
мелким детишкам нечего делать в ночной степи,
ты отдохнешь, до утренней потерпи.
ложки считают, простыни сложат в саван,
учебник зияет в пустоту прецедентным правом,
перекати большое сонное поле —
переплести его для альбома что ли.
* * *
не плакать больше нам на реках Вавилона.
трагических сюжетов, перебранки хора и гостей
приемник выключив, во тьме нашарив сонно
на стенке, где страны какой-то вождь, потом разлей
по третьей что ли, ибо сбились мы со счета.
дитя в коляске падает за три пролета, кинокамера строчит,
и шпулька вылетает, катится, вернуться в воды плода
мечтает. в черно-белом незаметен местный колорит.
но плакать больше сил нет вовсе, и теперь к войне готовься.
домашнее задание, в котором опечатки отыскал,
97
несешь учителю. с той стороны, где в небе мягкость ворса
сливается в одно с металлоломом скал,
не плакать ни о чем, слезы твоей не стоит ибо
вся кровь, что землю пропитала от дороги до
поселка, где в тебя теперь стрелять могли бы
под арию Манон Полины Виардо.
98
словно жена Лотова у лотка с яблоками и уксусом говорит да не боюсь я их ничего не забыли не
научились ничему
на крапивной площади построить гастроном и тюрьму
немудрено выкликать по имени вы вернитесь живыми мне
зрачки не реагируют на свет не осталось которым можно верить примет
три раза обойти вокруг города доверять упаковке что кофе молотый
