— Эй! Чо разоралась-то? — столкнула меня с плеча Алена, возвращая в реальность.
Я дернулась и села на сиденье — ровно, как палка, хлопая ресницами… В который раз за последние несколько дней пытаясь понять, что со мной и где нахожусь.
Остановив машину перед темным зданием, Вадим с Артемом смотрели на меня, обернувшись с переднего сиденья.
— Твой дом?
Я еще несколько моргнула, успокоила свое колотящееся сердце и выглянула из окошка.
— Мой…
Почему-то в душе забилась тревога — неясная, необоснованная.
Я попыталась рационализировать ее — мне просто тревожно, как отреагирует отец, уже, наверняка, сто раз похоронивший меня. А вдруг его сердце не выдержит моего появления посреди ночи?
О, господи, а вдруг он и сам уже… того? Если от потери матери он спился, страшно даже представить себе, что он сделает, потеряв еще и меня?
— Нууу… У нас нет всей ночи, девушка… — подогнала меня Алена, явно в нетерпении избавиться от конкурентки.
— Да ладно ты, не гони ее! — возмутился Артем. — Она ж сказала, что боится… ее будут ругать за увольнение…
— А хочешь, я с тобой пойду? — поспешил предложить Вадим, будто боялся, что предложат раньше него.
Неожиданно для себя, я кивнула.
— Хочу. Спасибо тебе…
И поняла, что действительно боюсь, не хочу идти домой одна. Потому что, если в этой квартире меня ожидает какая-нибудь засада в виде работорговцев из другого мира, или, что еще ужасней, висящий в петле отец… пусть лучше я буду не одна.
— Только быстро давайте — а то там без нас все закончится… — проворчала Алена, доставая пачку сигарет.
Вместе с Вадимом мы поднялись по темной лестнице на второй этаж. Я тихо постучала, не желая будить соседей.
— Никого… — прокомментировала очевидное спустя минуту.
— Позвони? — предложил Вадим.
Я позвонила — с тем же эффектом.
— Хм… — Вадим поднял руку — постучать самому… и дверь вдруг, скрипя, поддалась под его рукой, оказавшись незапертой.
— О нет… — прошептала я, прижимая руки ко рту.
С решительностью не мальчика, но мужа, Вадим отодвинул меня, толкнул дверь и вошел в квартиру.
— Есть кто дома?
Я просеменила за ним, держась за стенки и искренне готовясь упасть в обморок.
Однако квартира не походила на прибежище самоубийцы. В коридоре ярко горел свет, из кухни доносилась какая-то пошлейшая попса. В нос мне ударил запах алкоголя и блевоты — такой явственный, что руку ко рту захотелось прижать уже из-за него…
— Гребаный икебастус… — шепотом протянул молодой человек, замерев в дверях в гостиную — где я спала, жила, делала уроки и так любила поваляться с ноутом, поглядывая в телек по вечерам.
