Философия Гегеля обычно излагается приблизительно так: «Центром и сущностью всей системы является абсолютная идея, природа есть ее инобытие, абсолютная идея достигает своей полноты в конце всего космического процесса. Подлинная истина есть полнота абсолютной идеи. Исходный пункт философской системы — чистое бытие, переходящее в небытие, что и составляет сущность диалектического процесса». А затем следуют деления: абсолютный дух, объективный дух, субъективный дух; далее идут категории: количество, качество, мера, сущность и т. д.
Такое формальное изложение, конечно, само по себе верное, так как все эти принципы и категории действительно соответствуют воем гегелевским определениям. Тем не менее такое формальное изложение, говоря словами Гегеля, скучно и бессодержательно, потому что основные принципы не разъясняются, а тавтологически повторяются. Другими словами, в подобного рода изложениях отсутствует путь внутреннего логического развития. Остаются совершенно непонятными и неясными и сущность, и построение философии Гегеля. Один из важнейших вопросов —что заставляет мыслителя брать за исходный пункт и за конечный результат абсолютную идею—покрыт мраком неизвестности. А между тем выяснение этого пункта, как и других основных начал, имеет первостепенное значение для понимания истинного смысла, подлинного содержания гегелевской диалектики.
В современной марксистской теоретической литературе мы часто встречали сопоставление учения Гегеля с диалектическим материализмом. Но происходит это сопоставление, на наш; взгляд, странным образом. Приводятся отдельные цитаты из Гегеля, сравниваются с некоторыми положениями диалектического и исторического материализма, утверждается сходство и в результате оказывается, что Маркс был чуть ли не гегельянец, а Гегель почти что марксист. Делались, конечно, оговорки, что система Гегеля, как идеализм, неприемлема, а поэтому долой систему и да здравствует диалектика. Спору нет, в произведениях Гегеля встречаются в noрядочном количестве отдельные мысли, приемлемые с точки зрения марксизма. Но произведения Гегеля не составляют в этом смысле абсолютного исключения.
У всякого крупного мыслителя-идеалиста имеются налицо положения, выдерживающие строго научную критику. Как ею давно всем известно, идеалисты не надают с неба, а существуют на земле и имеют, следовательно, дело с эмпирической реальной действительностью. Чем крупнее мыслитель, тем интенсивнее и сильнее он старается понять и объяснить действительность. Действительность, в отдельных ее частях, может быть и бывает истолкована идеалистом совершенно правильно, независимо и чаще всего вопреки его собственным идеалистическим предпосылкам и конечным выводам. Такое правильнее истолкование тем в большей степени присуще Гегелю, что он касается многих областей с точки зрения развития, стремясь охватить всю действительность в ее неразрывной исторической связи. Однако же при общем философском рассмотрении оказывается, что и верные положения не дают тех результатов, которые должны были бы дать при других философских предпосылках. Не дают и не могут дать по той причине, что они остаются фактически оторванными, не соответствующими общему философскому направлению мыслителя. Например, в «Философии истории» мы читаем: «Ближайшее рассмотрение истории убеждает нас, что действия людей исходят из их потребностей, их страстей, их интересов, их характеров и способностей и при том так, что в этом мире деятельности только эти потребности, страсти, интересы выявляются как побудительные мотивы и выступают в качестве главных действующих сил. Конечно, здесь участвуют также я общие цели, воля в добру, благородная любовь к отечеству, но эти добродетели и эго общее стоят лишь в незначительном отношении в миру, и к тому, что он создает.
