«Боди модификация» как называют практику калечения те, кто получают прибыль от нее, развилась в последние 10-15 лет в расцветающую индустрию. Одна сила за этим явлением это гей садомазохизм, другая это панк культура. Мартин Левин говорит нам, что татуировки и пирсинг были частью образа геев, которые стремились к мужественности в модных гей барах и клубах 70-ых. (Левин 1998) Он считает, что культ маскулиности среди геев повлиял на моду и дизайн в мэйнстримном мире через геев дизайнеров и фотографов. Поэтому, многие гейские причуды и моды в 70-ые стали институциализированными в более широкой, сексуально флюидной молодежной культуре. То, что геи носили в конце 70-ых, это сегодняшняя самая последняя мода. (стр. 5) Геи дизайнеры одежды продвигали гейские садомазохистские практики для аудитории молодых гетеросексуальных женщин, используя женщин в пирсинге на показе мод в начале 90-ых. Как сказала Мэрили Стронг: «Жан Поль Готье, поздняя Джанни Версаче, и другие дизайнеры создали целые коллекции вокруг татуировок, пирсингов, племенных украшений и корсетов.» (Стронг 1998: 137) Пирсинг одна из практик, ретранслированная геями дизайнерами, чтобы стать обычной вещью для женщин, хотя оригинально это было предназначено для подчеркивания женственности или мужественности геев.
Из двух источников - гейского садомазохизма и панк украшений – появился мелкий бизнес самоповреждения, в котором практики делали пирсинг, порезы, клеймо и татуировки в студиях в разных странах, и это рекламировалось в интернете. База потребительниц в потенциале очень большая, потому что она включает в себя не только поколение молодых людей, которых научили, что пирсинг это гламурно, но также миллионы серьезных резальщиков, которые раньше резались в секрете и стыде, и теперь имеют доступ к общественному одобрению.
Факир Мусафар это фигура, часто называемая отцом «движения бодимодификации». Мусафар был вначале рекламным агентом, развил свою практику в гейской СМ группе в Калифорнии в 70-ые. Он был удивительно успешен в продвижении искалечивания среди лесбиянок, геев и других социально ненавидимых групп, используя псевдо-духовность, чтобы понравиться своим потребительницам. Он претендует на повторение обрядов других культур в пирсинге. Хотя он продвигает пирсинг как духовную практику, он все равно приводит примеры женщин, использующих его как попытку справиться с сексуальным абьюзом. Он цитирует слова пирсингистки, чье мнение было обычным среди изнасилованных женщин: «Я делаю пирсинг, чтобы вернуть себе свое тело. Меня использовали и надругались. Мое тело забрали без моего разрешения. Теперь, с помощью ритуала пирсинга, я возвращаю себе тело. Я лечу свои раны.» (Мусафар 1996: 329)
