— Как любопытно, — сказал лорд Конам, — значит, он вернулся.
— В очередной раз сорвав расписание прибытий и отбытий, господин.
— Если мне не изменяет память, почтенный Каос Магн отбывал из нашего владения три дня назад?
— Совершенно верно, господин.
Лорд Конам задумчиво огладил длинную, изящно изогнутую бровь, вощению коей каждое утро уделял немало времени[5].
— И куда же он отправился потом?
— В банк, господин. Опустошил свою камеру хранения, оделся, после чего за ним следили до «Чертова камня».
— Понятно, понятно. Благодарю, госпожа Магда, можешь идти.
Когда госпожа Магда выходила, деспот вдруг окликнул ее:
— Кажется, ты сказала, что по возвращении наш дорогой гость выглядел не лучшим образом? А когда он покидал нас три дня назад, он тоже так выглядел?
— Нет, господин, — ответила секретарша, — покидая Ахарию, Каос Магн был полон сил, как всегда. Теперь же он, по словам агентов, «будто постарел на тысячу лет».
— Хм, вот как. Ясно. В таком случае, пожалуйста, передай послу Кете́ра, что я хотел бы с ним встретиться. Скажем, завтра.
Бар «Чертов камень» являлся именно тем, что подразумевало его название. Огромный такой булыжник занимал место целого дома этажа в два-три, и все помещения в нем были вырублены руками опытных каменотесов. Крошечные окошки, кривые лесенки, узкие дверные проемы.
Владела заведением сущность, которую за определенный набор внешних черт многие именовали чертом. Господин Кублазон и не спорил — черт так черт, есть в городе личности и более сомнительные, людоедов хоть взять. Говорят, его некогда призвал в Ахарию некий демонолог с готовым договором на сотрудничество и рядом поручений. Со своей частью сделки Кублазон справился, однако, вернувшись закрыть оную, обнаружил заказчика мертвым. По одной версии, тот стал жертвой таинственного заговора, по другой — подавился плюшкой. В любом разе договор был составлен так заковыристо, что Кублазон остался ни с чем. А с этой скромной наградой путь ему в родное измерение был заказан. Пришлось обживаться на месте.
Даже в разгар дня внутри «Чертова камня» всегда царила тьма. Разогнать ее было никак невозможно, лишь крохотные красные светильники робко щекотали эту стихию, едва обозначая столы, стойку, фрагменты коридоров и лестниц. Завсегдатаев все устраивало.
— Эй, чертила, подлей мне этой гадости.
Во мраке за барной стойкой слабо мигнули огоньки глаз, влажно блеснул пятачок, мохнатая лапа наполнила тумблер. Который уже?
