— А-а, Евочка! А ты уже вернулась?
— Вернулась, — не очень дружелюбно подтвердила очевидное девушка, проворачивая ключ, и улыбнулась, чтобы сгладить резкой тон.
Баба Шура принюхалась к прохладному и относительно свежему воздуху, как ищейка:
— Опять Славка с шестого накурил! Не продохнуть! Я матери-то его скажу!
— Скажите-скажите, — рассеянно кивнула она, нервно нажимая кнопку лифта.
До больницы добралась без приключений. Морозный воздух торопил, гололед, от которого не помогали ни реагенты, ни песок, отгоняли лишние мысли и желание смотреть по сторонам. Стоило взять выписку и выйти на крыльцо, как позвонила Наденька.
— Ева, спасай, а? Типография макеты просит, а у меня почта переполнена, я твое письмо не получила. Еще в пятницу почистить собиралась, а потом закрутилась так…
Ева улыбнулась:
— Сейчас приеду. Заодно больничный завезу.
— Ты мой спаситель!
Как всегда. Наденька обладала совершенно очаровательной рассеянностью. Ева натянула на нос шарф и побежала на троллейбус. Толпа буквально внесла ее с остановки на переднюю площадку — морозу люди предпочитали давку. Оказавшись в душных тисках чужих тел, она попыталась достать проездной, слыша, как над толпой громоподобно раздается голос кондуктора. Женщина, судя по всему, обладала не только выдающимся голосом, но и не уступающей ему фигурой.
— Граждане пассажиры, кто зашел — за поручни держимся! Де-ержимся за поручни, машину сильно де-ергает, водитель ничего поделать не мо-ожет! Держитесь за поручни, чтоб никто у меня не улетел, ласточки мои!
Машину действительно начало дергать, стоило отъехать от остановки. Ева попыталась пробиться к боковому поручню, и в итоге оказалась к нему же и прижатой. Из толпы то и дело раздавались придушенные писки менее удачливых пассажирок и возмущение.
— Рыбки мои, готовим проездные, я пошла, сейчас будет бесплатный ма-ассаж!
Море пассажиров взволновалось, кондуктор раздвигала их, как ледокол.
— Передайте, пожалуйста, — Ева протянула руку с зеленой карточкой билета стоящему перед ней парню. Тот обернулся и на мгновение вместо его лица она увидела изменяющуюся уродливую маску. Словно помехи на изображении. Обмирая, она моргнула.
Троллейбус снова дернуло, и морок исчез так же быстро, как появился.
— Нет, это уже не езда, это… — кондуктор многозначительно промолчала.
Парень бесстрастно взял карточку и передал дальше. Будто ничего не случилось. К горлу подступила тошнота. Дышать стало нечем. Она расстегнула ворот и оттянула шарф. Троллейбус рывками дотянул до остановки, двери распахнулись, впуская свежий воздух и новый поток пассажиров. Забыв о проездном, Ева стала пробиваться к выходу.
