Каждый год с тех пор, как уцелевшие вернулись с войны, Оливия давала ужин для своих рабочих и их семей. На такой ужин приглашались сотни людей и часов шесть продолжался пир, игры, музыка и танцы. И каждый год Оливия произносила маленькую речь, напоминая всем об их долге перед Брэддлем и о долге Брэддла перед родиной, хотя, разумеется, и не упоминала о воздаянии, которое получала от родины сама. Впрочем, это было бы, пожалуй, просто неуместно — нескромно и даже неприлично.
— Родина наша переживает тяжелые времена, — провозглашала она из года в год, — ответственность ее огромна, и мы должны трудиться не покладая рук на общее благо.
И каждый год кто-нибудь из рабочих произносил маленькую речь в ответ — благодарил Оливию за ее заботы о том, чтобы сердце Брэддла не перестало биться, и призывал священное благословение небес и золотое благоволение мира сего на золотую голову Оливии. Как-то раз честь произнести ответное слово выпала мужу Нэнси, и его речь, пожалуй, была более красноречива, чем у других, — еще бы, ведь в этот день двое сыновей впервые стали к прядильным машинам на ее фабрике. И никто не аплодировал громче, чем маленький Дэн и Альберт Эдвард, если не считать, конечно, саму Нэнси. Всегда Оливия чувствовала себя очень растроганной в таких случаях. Ей казалось, что она по-настоящему не знает этих людей да никогда и не узнает их до конца; ей хотелось смотреть и смотреть на них, она готова была делить с ними их повседневную трудовую жизнь. Но так и не сделала этого.
— Как это все прекрасно! — восклицала она, обращаясь к своей дочери Мэрси, которая обычно сопровождала ее. — Я так счастлива! Все эти милые люди отданы на попечение нам, только нам. Таков промысел господень, понимаешь — самого всевышнего, а мы — его посредники и всегда должны помнить об этом. Так оно и идет из года в год, из года в год. И, разумеется, так оно и будет идти во веки веков; и никогда не перестанет биться сердце Брэддла. Старые умирают, молодые старятся, дети вырастают, женятся и не дают фабрике остановиться. Когда я умру…
— Мама, мама!..
— Ну, это, конечно, когда-нибудь случится! И тогда тебе придется взять на себя все эти заботы, Мэрси, и ты будешь говорить с ними, как делаю это теперь я. Да, быть владельцем предприятия — дело тяжелое и трудное, и только те, у кого оно есть, знают, как это тяжело и трудно. Оно требует от человека редкостных качеств. Но какое это святое призвание, какая благородная ответственность! И я думаю, мои люди понимают это и любят меня по-настоящему.
