— Пойдем погуляем, сегодня такой чудный день, — предложила Лалли.
— Да нет, — он зевнул и потянулся. — Ведь, пожалуй, уже и чай пить пора, правда?
— А разве… — Лалли чуть не предложила пойти куда-нибудь в ресторан, но вовремя спохватилась. — Да, пожалуй. Да, да, пора.
И они остались пить чай дома. А едва успели встать из-за стола, как Рептон заявил, что ему надо уйти по делу. И ушел, оставив Лалли в тревоге и беспокойстве. Почему он молчит про пятьдесят фунтов? Не может же быть, чтобы их куда-нибудь занесли по ошибке? Это подозрение, закравшись ей в душу, быстро превратилось в уверенность, и Лалли преисполнилась трагической убежденности, что это она сама перепутала адрес. Она уже нисколько не сомневалась, что написала не дом номер семнадцать, а дом семьдесят один, ей казалось даже, что вместо Лондона она поставила Глазго. И, хотя это было дико и невозможно, но — какой ужас! — их пятьдесят фунтов достались кому-то другому. Лалли тут же вечером сбегала в рассыльное бюро, но страхи ее все равно не рассеялись, поскольку выяснилось, что шустрый постреленок, которому доверили письмо, уже ушел домой и до завтра узнать ничего нельзя. Теперь она была убеждена, что это он все напутал. Ведь он так легкомысленно отнесся к ее важному письму! Лалли и раньше никогда не доверяла, а впредь и подавно не станет доверять мальчишкам, которые так лихо сдвигают шапку набекрень, злоупотребляют помадой для волос и так назойливо свистят, чтоб только досадить вам. У нее чесался язык спросить, где живет посыльный, но, несмотря на отчаянное желание узнать это, она не посмела наводить справки. Она боялась, что это поставит ее в такое положение… В какое — она не могла бы сказать, но смутно чувствовала что-то нехорошее; нет, нельзя терять голову, надо сдерживать себя, не поддаваться даже любопытству.
Поспешно вернувшись домой, хотя спешить было не в ее привычках, да и не было причины, она написала знакомым в Глазго, но потом ей пришло в голову, что не стоит отправлять письмо сегодня: лучше дождаться утра и узнать, что этот маленький негодяй сделал с ее деньгами. Она чувствовала, что постель вряд ли спасет ее от тяжелых мыслей, но все же решила лечь, а когда Фил вернулся домой, она еще не спала. Раздеваясь, он рассказал, что был на какой-то лекции об уменьшении населения в аграрных районах, однако, даже вытянувшись рядом с ней, он не заговорил о пятидесяти фунтах. Но надо было сдерживаться, нельзя поддаваться даже любопытству, и она взяла себя в руки и в конце концов заснула беспокойным сном.
