– А когда она видела, как я играю?
– Она смотрела твои игры в интернете.
– Все? – я в замешательстве. Она смотрела, как я играю? Правда? Зачем?
– Ну, большинство, – отвечает Дилан. – Я тоже смотрел несколько. Хотел бы больше, но пока что пытаюсь получить степень магистра, и свободного времени не хватает, – он хлопает меня по руке. – Не удивляйся так. Нам не наплевать на тебя, Кайден. – Но внезапно его настроение меняется, и Дилан громко вздыхает. – Знаю, может показаться, что это не так, и мы долгие годы не общались, но, если бы я только знал, что происходит в родительском доме... что у него настолько поехала крыша... что он на самом деле пытался... – Дилан не может подобрать слова и, в конце концов, сдается, ерошит волосы и произносит: – Я не имел права исчезать так надолго. И я ужасно об этом сожалею.
– Я отчасти понимаю, почему ты поступил именно так, хотя, – говорю, глядя на содовую в руке, – мне было непросто приехать сюда... Мое отношение к семье неоднозначно, потому что я знаю – она должна приносить радость, но иногда оборачивается злом. Я не имею в виду тебя. Ты ведь никогда не был плохим. И Тайлер, ну, он был замечательным, пока не подсел на наркотики и не опустился на дно. Я о маме и папе.
Дилан снова берется за пиво.
– Это сложно, не так ли? Такое чувство, мне потребовалась вечность, чтобы понять, как жить с Лиз, как ведут себя семейные люди, потому что я, черт возьми, даже понятия об этом не имел. Чувствовал себя в полной прострации, понимаешь?
– А теперь? – спрашиваю. – Сейчас лучше? Мне кажется, что да.
Он кивает.
– Теперь я счастлив,– он улыбается, а затем делает глоток содовой. – Ну а ты, Кайден? Ты счастлив?
Пожимаю плечами.
– Конечно. Думаю, да.
Он хмурится.
– Ты думаешь?
Пожимаю плечами.
– Иногда да, но, знаешь, иногда хотелось бы понять, как быть таковым все время. – Он смотрит на меня с грустью, и потому я продолжаю: – Понятия не имею, что делать со своей жизнью. В смысле, футбол клевый, и я отлично играю, с удовольствием, но я пришел в него из-за отца. И это проблема. Все это... – тяжело выдыхаю, – благодаря нему. Не хочу связывать с ним хоть что-то, но именно так и получается, и я несчастен... Клянусь богом, иногда во время игры я слышу в голове его голос... А хотел бы играть для себя... – замолкаю, не в состоянии понять, почему вообще заговорил об этом, я ведь даже Келли не признавался.
Дилан горбит плечи, вероятно, так влияют воспоминания об отце.
– Кайден, ты не должен позволять этому – ему – себе помешать. Таким образом ты даешь ему власть над своей жизнью. Если футбол делает тебя счастливым, играй. Я знаю, что это тяжело, но надо преодолеть проблемы, вызванные отцом. Пройти через них. Думаю, однажды ты сможешь, перестанешь слышать гадости, которые он говорил тебе все это время, и сможешь играть для себя.
