— Все было не так просто. Их пришлось убедить.
— Чертовы Дома не работали сообща десятки лет! Этого не должно было произойти. Но Виддершинс так и делает, да? Находит новые и неожиданные способы все испортить! Стоило убить тебя годы назад, когда был шанс!
— О, у тебя никогда не было…
Что-то двигалось на краю крыши. Шинс напряглась, ожидая любого хода.
— А друзья, которых ты мило прогнала? — проурчала Лизетта сверху. — Я не побегу за ними, потому что ты успеешь спрятаться еще на пару дней, а я хочу, чтобы ты умерла сегодня. Но я хочу, чтобы ты знала, что, как только ты умрешь, я отыщу их. Мы заставим их страдать, их тела и души, пока они не будут молить меня убить их, и тогда они пострадают еще сильнее. И только потому что ты переживаешь за них!
Шинс быстро дышала. Ее сжатые кулаки оставляли вмятины в коже на рукояти рапиры. В ней ревел не только ее гнев, но и гнев Ольгуна.
— Тогда, — рявкнула она, — я просто не должна умереть сегодня!
Лизетта прыгнула, смеясь, с крыши.
Она рухнула, пригнувшись, и от удара брызги из лужи разлетелись в стороны. Хоть ближайший фонарь ярко сиял над дорогой, она оставалась отчасти скрытой. Тени двигались и капали с ее рук, ног, плеч, словно ее окутывали темные беспокойные змеи.
Но тени были не такими густыми, чтобы скрыть ее от зрения Виддершинс, ведь божество помогало юной воровке.
— Боги! Ты выглядишь ужасно!
Это заявление было сродни признанию вампиру, что он выглядит бледно.
Алые волосы напоминали солому, стали ломкими, что было заметно даже в мокром состоянии. Ее губы потрескались, ее десна — было видно, пока она скалилась — сморщились, отступили от зубов. Но куда хуже были ее глаза.
Там, где когда-то были ее глаза.
Впавшие глазницы были наполнены вязкой тьмой, будто чернила смешали с жиром, что остался от старого рагу. Это катилось по ее лицу, оставляя следы на коже, и дождь не мог их смыть. Вода становилась грязной, стекала по лицу, но не стирала ни капли тьмы.
— Это стоит видеть с моей стороны, — оскалилась Лизетта. — Мне нужны месяцы, чтобы восстановиться. Может, я не стану прежней. Но это того стоит! Они со мной, и они при этом разбираются с другими моими врагами! — она заговорщически усмехнулась. — Те, кто тебе дорог, жутко умирают, пока мы говорим, если ты не в курсе. Если для этого им нужна часть меня, я рада заплатить!
«О, боги! Нет, нет, нет, кого еще она…».
Рука и шепот эмоций остановили ее, не дав мыслям довести ее до истерики.
«Не думай так. Не отвлекайся, она этого и хочет. Смотри на нее, остальные тревоги оставь на потом…».
