— Хочешь здесь? — она ложится на меня, надавив на грудь и губами нащупав шею. — Любишь, когда смотрят?
— Здесь темно.
— Недостаточно, — торг заключает в себя легкие дразнящие поцелуи. — А еще камеры. И я же буду стонать. Я уже едва сдерживаюсь, ты слишком...
— Замолчи, — ловлю ее рот и запечатываю языком.
Вот так. Без лишних мыслей, инстинкты просыпаются и ведут по выверенной тупой тропе. Крепче впиться в мягкой нежное тело и сжимать, утоляя свой голод. И малышка чертовски правильно двигается, вверх и медленно вниз, надавливая и покачивая бедрами, раз за разом задевая ремень брюк. И не забывает выдыхать мне в рот обещанными стонами. Чертова стерва знает, всё знает и умеет.
Но она вдруг останавливается. Сжимается до болезненной судороги, и я успеваю решить, что перешел грань и сделал ей по-настоящему больно, но тоже вижу гостей. Двое мужчин останавливаются на верхней ступеньке ложи, и в высоком мощном брюнете, что стоит ближе, я узнаю Марка. Именно он заставил шлюху сжаться, его пронизывающий взгляд приносит безотчетную тревогу.
Глава 32
Марк качает головой, и девица молниеносно исчезает. Брат же подходит ближе и садится на стол, отшвырнув мою куртку на пол.
— Рассказывай, — говорит он.
Нет, приказывает. Говорит Марк так же, как смотрит. Он, скорее всего, никогда не опускается до угроз, а предельно ясно доносит всё одним своим видом. Самое время оценить иронию, ведь именно такие ребята меня ищут. Хотят убить, если точнее.
— Мне пришлось уехать из города, — начинаю я, из последних сил сохраняя спокойствие и не показывая замешательство, — бежать...
— Это я уже понял. Почему?
— Связался не с теми людьми, — все же я сцепляю руки, локтями облокотившись на колени, тело инстинктивно строит хоть какую-то преграду. — Я должен был перегнать машину, только машину. Под обшивкой оказался товар, я не знал.
— Это тянет на оправдание?
Он не в духе? Или всегда такой?
— Нет
— И где товар?
— Не знаю.
— Мне нравится твоя привычка ничего не знать.
Стоп, стоп… Внутри зажигается гадкое раздражение. Я не привык к такому, к издевкам и надменному тону по отношению к себе, как и к тому, что исполняю роль последнего недоумка.
— Я бросил машину в области, случайно слетел с трассы, врезался... Машина была в утиль.
— Ты еще и паникер, — кивает Марк.
Брат словно заполняет графы анкеты. И дышит чистым холодом.
— Значит, на тебе долг.
— Да. И кровь, — я признаюсь, давая слабину и безотчетно прикрывая глаза, будто можно спрятаться от собственных слов.
