Отец лежал в своем, командирском блиндаже, на койке, заправленной простой, солдатской шинелью — худой, с серым, но спокойным лицом. Ему уже сделали операцию — хотя, наверное, с такими ранениями и в Центральном военном госпитале не помогли бы. Его, с небольшой группой офицеров — выманили на встречу со старейшинами и там подло напали. Чеченцы не видят в этом ничего плохого, такое здесь бывало не раз и не два — дать обещание врагу, чтобы нарушить и уничтожить его. Обещание, данное неверному и не чеченцу — ничего не значит. Они не ожидали только одного — что отец с остатками людей, под градом пуль доберется таки до своей машины, своего Фордика, который стоял сейчас на ободах под навесом и больше напоминал решето, и что машина сможет двигаться. И он опередил чеченцев, вырвался из западни и поднял тревогу — у чеченцев просто не было ничего, чтобы догнать машину. Поспешный штурм укрепления чеченцами ничего не дал кроме трех десятков порезанных пулеметами джигитов. Джигиты откатились и прибегли к новой тактике — к окружению и измору. Это была очень необычная тактика для них. Очень.
Машина, тот самый Фордик, на котором они одно время ехали из Грозного и отец говорил на переднем сидении с чеченцем, которого подвозил — честно выполнила свой долг до конца, вывезя, вытащив под градом пуль своего хозяина из ловушки и довезя его до дома. И его отец — тоже выполнил свой долг до конца, он честно ломал свою службу, не роптал, оказавшись начальником самого отдаленного гарнизона, он умиротворял, судил, убеждал, при необходимости — искал, наказывал, убивал чеченцев. И даже в свой смертный час — он не позволил себе умереть в чеченской мышеловке, он вырвался из огненного кольца, доехал до гарнизона и поднял тревогу. Теперь и ему, девятнадцатилетнему потомку рода Шаховских предстояло выполнить свой долг…
— Отец…
Отец протянул руку
— Сядь сюда…
Сын сел рядом. Дежуривший у постели ординарец — тихо вышел.
— Как… дела?
— Все нормально. Мы держимся. Они не осмелятся еще раз…
Отец закрыл глаза — так что Владимир испугался
— Отец?
— Они атакуют ночью — сказал полковник, не открывая глаз — берегите патроны
— Да, отец. Я все понял.
Отец помолчал. Потом сказал
— Зря ты приехал…
— Нет. Не зря — с железной уверенностью в голосе ответил Владимир
— Зря…
Они снова помолчали. А чего тут говорить?
— Где Пашков?
— Не вернулся.
Своим последним приказом — отец командовал до тех пор, пока мать силой не заставила его отказаться от командования — он приказал фельдфебелю Пашкову с группой наиболее опытных солдат-пластунов — скрытно добраться до леса, провести там разведку, по возможности — найти и уничтожить минометы. Это было вчера. Но до сих пор — он не вернулся, и это могло означать лишь одно.
