Наш герой, взъерошенный и без галстуха, вывалился в дверь и скачками помчался по коридору вдогонку за убегающим паршивцем.
Человек покатился вниз по лестнице, повизгивая на ходу от ужаса, слыша приближающийся грохот рыжего чудовища.
— Караул! — завопил он и нырнул в чулан. Тут бы ему и конец, да задвижка спасла.
Какие-то люди, оказавшиеся в сенях гостиницы, хором принялись увещевать Авросимова, не решаясь, однако, к нему приблизиться. Наступила тишина. Человек за дверью затаился. И это все подействовало на молодого человека благотворно, и он вдруг словно очнулся от кошмара и провел рукой по разгоряченному лицу, и перед ним раскрылись гостиничные сени и какие-то люди благотворного вида, толпившиеся в отдалении и с опаской на него взиравшие. Тут он стал осознавать, что поступок его постыден, вспомнил об оставленной Милодоре, возвел очи и застыл пораженный: по неширокой лестнице сходил в сени спокойный и трезвый знакомый гренадерский поручик.
Наш герой бросился к нему. Они встретились как старые друзья.
Должен повиниться пред вами, милостивый государь, что в спешке, которая иногда сопутствует моему повествованию, совсем упустил из виду сказать вам фамилию гренадерского поручика, с которым вас сталкивал и с которым еще предстоит встречаться, а посему лучше поздно, чем никогда, так что фамилия ему была Крупников.
Так вот встретились они как старые друзья и после соответствующих приветствий Крупников спросил нашего героя:
— Что вы тут делаете, Ваня?
На это Авросимов ответил, что появился в этом доме с целью переночевать, и что хозяин оказался человеком непорядочным, и он, Авросимов, вознамерился его проучить, хотя теперь уже поостыл.
— Да, плюньте, Ваня, на это, — посоветовал Крупников. — Охота вам мараться? — и, в свою очередь, спросил нашего героя, что его занесло в этот дом ночевать.
— Обстоятельства, — таинственно шепнул наш герой, не желая подробностей.
Крупников засмеялся, подмигнул ему, обнял за плечи и повел к выходу, шепнув на ходу:
— Ну как Милодорочка?
Вопрос поверг нашего героя в замешательство, ибо он никак не мог предположить, что его ночное путешествие может кому-либо быть известно.
— Откуда вы об том знаете? — ахнул он.
— Знаю, сударь, знаю, — снова засмеялся Крупников. — Мы, гренадеры, все знаем. Нам нельзя не знать, сударь. Так что вы впредь сему не дивитесь…
Слова эти замешательства не рассеяли, и, видя это, Крупников спросил:
— А у вас, я вижу, любовь?.. Я вижу, вижу по вашим глазам.
