– Ее поэтому прогнали, да?
– Не прогнали ее позже. А сперва отвергли. Она уйти-то ушла. Да порчу напустила. Ведьма! Всех зацепило. А Судислава раньше всех. Теперь и помочь некому. Соседский-то шаман нас велел не подпускать. За забором хоронятся. Трусы.
– А отвергли за что?
– За то, что заповеди Зверя забыла. Судислав так тогда сказал. А что это значит, мы уж опосля сообразили. Когда началось-то, – бабка махнула клюкой, грозя невидимой противнице, и поковыляла обратно, с силой прихрамывая.
Возница, не спрашивая разрешения, поворотил оленей назад. Дорога длинная и так полночи ехать. Ежели молодая хозяйка хочет, может дальше пешком идти. А им хозяин разрешил, вот!
Услада не спорила. Она вовсе не замечала происходящее, подскакивая от эмоций на сиденье. Хотелось орать, плясать и визжать от радости. Отверженная! Какая удачная новость! Удивительная! Колдовская!
Не может отверженная быть женой князя. Как есть, не может. И уж Услада-то позаботится, чтобы об этом узнали все. О неправильной бабке с изувеченным лицом она больше не вспомнила. А зря…
– Приехали, Ваше благородие!
Услада кивнула сквозь сон и удобнее устроилась. Подушка из стены повозки вышла неважная, но, когда столько едешь, и она за перину сходит. Рот у спящей красавицы приоткрылся. На щеке ярко-красный отпечаток. Подол задрался, обнажая слишком большие для женщины ступни.
– Барыня! Барыня!
Тряска усилилась.
– Выпорю, – прошамкала ящерка, пытаясь приноровиться к нарастающей качке. От неудобной позы она похрапывала и тяжело дышала.
– Да пусть дрыхнет. Очнется сама выйдет! – громкая фраза ворвалась в сон, разбивая его на осколки.
В первый миг Услада не поняла, где находится. Тусклый отсвет едва освещал внутренний двор терема и стоящую у стены повозку. Ночную тишину нарушал лишь отдаляющийся топот. Челядь сбежала, позабыв о хозяйке. И даже вой собак не тревожил спящих. Отвратительно тихая ночь!
Ящерка поежилась, расправила одежду и выбралась из повозки, едва слышно бормоча:
– Выпорю. Всех выпорю. Да как они посмели бросить хозяйку. А если со мной случится чего.
Шаги, раздавшиеся из темного коридора, заставили ее вжаться в стену и умолкнуть.
– Проснулись, барыня? – старый Антипка выглядел до неприличия бодрым и свежим. – А я, как раз, проверять вас иду.
– В горницу проводи, – сердито буркнула Услада. В обществе прислужника она повеселела и задорно застучала каблучками по каменному полу. Пусть просыпаются сони. Ишь придумали спать, когда она бодрствует!
