Проходя мимо крыла, где проживает князь, она приостановилась и вгляделась в темноту. Кроме него в желанного крыле почует и ненавистная медоедка, которая спит и не знает, что недолго ей миловаться осталось. Услада злорадно ухмыльнулась и заметила, темную скользящую в коридоре тень. Прищурилась, до рези в глазах, всматриваясь в темноту: не тень то вовсе. Не тень.
– Тоже не спишь, Иг-ги, – сладко пропела она и шагнула навстречу.
Князь почему-то не обрадовался ее появлению. Он смотрел до того холодно, что женщина зябко повела плечами. Лишь подойдя ближе она заметила, что тот практически неодет. Штаны подвязаны кое-как, рубаха вовсе отсутствует. Услада как завороженная следила за ним и никак не могла отвести взгляд.
Больше него притягивала только дверь горницы, из которой он вышел. Раз, два, три – мысленно высчитывала она. Дойдя до нужной, не сдержалась и топнула от досады:
– Проклятая. И тут она.
– Это ты проклятая. Злобой так и брызжешь, – лицо Игидара походило на застывшую маску, но скрюченные пальцы ясно показывали, чью шею он мечтает свернуть. – А она нормальная. Судьба тяжелая. Жалеть надо, а не беситься.
– Так вот чем она тебя взяла. Жалость, – Услада выплюнула это слово, как нечто особо мерзкое. – Я забыла какой ты жалостливый. Даже и не скажешь, что князь. Интересно, если с мои отцом что-нибудь случится, меня ты тоже пожалеешь? Или твоя жалость только на эту… распространяется?
– Тебя я повешу. За его убийство, – с отвращением проговорил Игидар, резко развернулся и скрылся в своих горницах.
– За что, великий Зверь? За что? – тоненько всхлипнув, Услада помчалась в свою опочивальню, где прорыдала почти до рассвета. И лишь к утру забылась тяжелым сном.
* * *
Ящеры то роптали так, что во дворе слышно, то резко умолкали, точно боялись, что князь услышит крамольные речи. А ведь для того они и собрались. «Призвать князя к ответу!» – фраза красиво звучала и позволяла ощутить собственную важность. Но исполнить хвастливые слова оказалось до того страшно, что Услада собирала бунтовщиков уже седьмой клок подряд. Заслышав о обещании бояре краснели, бледнели, потели и отводили взгляд.
– Не время еще. Не время, – мямлил каждый и бочком ускользал от настырной дочки советника.
Они бы долго играли в «Приходите завтра», да советник, хорошо зная их норов, решил помочь дочери. Умаялась же кровиночка. С лица совсем спала. Не ест ничего. Все бегает, да бегает. Одного его ехидного намека оказалось достаточно.
