– Чего орешь, бесноватая? – тощий, как жердь, ученик шамана проворно высунулся из дома и пригрозил кулаком, то ли намекая на скорую расправу, то ли – для острастки.
– Жалюта? А Судимир где?
– Занят он! – парень не торопился шире отворять дверь или звать старшего шамана, и женщина растерялась, получив нежданный ответ. Потопталась на месте, бросила взгляд на родную избу и решилась:
– Нюра. Нюрочка. С Нюрочкой… – засуетилась Горяна, вбегая на крыльцо и без предупреждения распахивая дверь.
– В небесный чертог ушла никак?
– Зверь с тобой! – женщина торопливо осенила себя знаком, отдышалась и выдала: – Чудное говорит. Будто сердца нет. А пришлый и не городской вовсе, а небесный. Глянь, Жалюточка.
– Хм, – тот подергал себя за куцые волосенки, пригладил кудлатую рыжую бороденку и тоскливо вздохнул: – Погляжу. От чего же не поглядеть-то?! Веди!
Шаман неторопливо вышагивал, гордо задрав голову, но чем больше важничал, тем забавнее смотрелся. Петух на прогулке, да и только. У крыльца он остановился и сверху вниз, не теряя достоинства, посмотрел на безучастную Нюру.
– Вештица приходила. Она и сердце съела, – изрек он после двух шерстинок молчания. – Ловить надобно, а то бед наворотит.
– Он не вештица. Он чародей. Ученый. Волшбу знает, – глаза молодой женщины яростно полыхнули, а лицо покраснело от злости. – Некого ловить. Сами убили же.
– Значит, сын вештицы. Волшбу только они и ведают. Дуреха! Как есть дуреха! – Жалюта ответил не менее пламенеющим взглядом и с недоумением закончил: – Так это, тот самый что ль? Чего же ты раньше не сказала? Такого запросто не убить. Он же вернется теперь!
– Так он жив? – Нюра подскочила с крыльца и вцепилась в ворот шамана. Тот отмахнулся, но оторвать без ущерба для одежды не смог.
– Не знаю я. Тело исчезло раньше, чем мы до него добрались. Точно забрал кто, – тяжко вдохнул Жалюта и с угрюмым видом отвернулся. – Ежели свои, а больше некому, то оживят. Как есть оживят.
– Разве же это возможно? – молодая женщина тут же утратила пыл и вернулась на крыльцо. – Врут все!
– Да может и не врут. Кто их этих бесов разберет.
– Так-то бесы. А он чародей.
– Оживет. Не оживет. Жалюта! – Горяна стояла в позе «руки в боки» и грозно поглядывала на шамана. – Я тебя для чего позвала-то? Сердце сыскать. А ты голову ей морочишь.
– Сердце бес ей сам отдать должен. А иначе никак.
– Что никак? – мать с беспокойством взглянула на дочь, отказываясь верить, что осталось жить совсем немного.
