После завтрака мужчины достали из вещмешков всё необходимое для вязки плотов — гвозди, скобы, топоры, верёвки, багор — и отправились вверх по реке искать переправу. Поиски, к счастью, оказались недолгими. На песчаной отмели нашлись три корявых бревна-маломерка. Использовать в дальнейшем их не имело смысла, но для переправы на остров они сгодились. С большим трудом удалось преодолеть сильное течение. Крайнее бревно уродливого плота с трухлявым дуплом уткнулось в противоположный берег. Николай, потеряв равновесие, очутился в воде.
— Твою мать! Путешественник хренов, — выругал он сам себя и, присев на камень, слил воду из сапог.
Шестернёв и Павел пошли осматривать брёвна.
— И сколько же нам их потребуется? — спросил подошедший Николай.
Тимофей Игнатьевич и сам не знал, каким должен быть хороший устойчивый плот. Желая скрыть свою неосведомлённость, он ответил наугад, придавая голосу уверенную интонацию.
— Думаю, брёвен пять — шесть будет достаточно.
— Да ты что, Тимоха? Наша палатка даже по габаритам не впишется в такой пятачок.
— Ты прав, Паша, как всегда. Я имел в виду грузоподъёмность плота на шесть душ. Конечно, для комфортности надо связать брёвен десять, не меньше.
— Много тоже излишне, — включился в разговор Николай. — Тяжеловат получится, управлять будет трудно. Видели, какое течение? Начнёт швырять на берег, замучаемся стаскивать назад, в воду. Пупки развяжутся.
— И то верно, — согласился Тимофей Игнатьевич.
Брёвна оказались что надо: ровные, сухие и не очень толстые. Мужчины скатили их баграми к воде. Павел вырубил из черёмухи три толстые жерди и бросил поперёк будущего плота. Достал гвозди и принялся приколачивать к брёвнам.
Во второй половине дня плот был готов. Шестернёв наломал пихтового лапника и уложил поверх брёвен.
— Ну, с Богом, путешественники, — проговорил он и, багровея от натуги, налёг на шест всем телом.
Погрузка шла, как в цыганском таборе, — шумно и бестолково. Наконец, палатка была установлена, вещи перекочевали на плот. Николай и Павел с шестами в руках ждали команды к отплытию.
Шестернёв в сапогах — броднях подошёл к колышку, вбитому в галечник, и отвязал верёвку. Бросил конец на плот. Общими усилиями стащили с берега просевшие крайние бревна. Плот закачался на воде.
— Ура-а! — дружно закричали женщины. — Путешествие начинается! Поплыли, капитан!
— Плавает только дерьмо в проруби, — чуть слышно буркнул недовольный Николай. Сапоги его не просохли, он испытывал дискомфорт.
