Женщина несла огромный тяжелый поднос, на котором возвышались две гигантского размера тарелки.
— Свиные ребрышки с запеченным картофелем и маслом, — перед мальчишкой возникло огромное блюдо, в котором дымилось прожаренное мясо с золотисто-коричневой корочкой, сверху приправленное свежими пряными травами. Картофелины были щедро политы растаявшим топленым маслом.
Живот снова жалобно заурчал.
— Ваши куриные крылышки, прожаренные в клюквенном сиропе и запеченная картошка. Без масла, — перед ним шлепнулась железная овальная посудина, до краев полная темной жижи, в которой плавало нечто… отдаленно напоминавшее куриные крылышки.
Джонас поморщился, но заметив каменное выражение на лице разносчицы, отвернулся и принялся ковыряться искривленной вилкой в сиропе.
— Не советую есть крылышки вилкой, — сказала она. И ехидно добавила, — нынче уж слишком жесткое мясо пошло. — Десерт и напитки будут позже.
Она пробормотала им что-то вроде «приятного аппетита» и покачивая огромными бедрами удалилась из зала.
Лука тем временем нагнулся через весь стол и принялся нагло разглядывать его несчастные крылышки.
— О, я вижу там картошку! — его палец юрко проскользнул в блюдо. Лука быстро вынул его из сиропа и облизнул, пробуя на вкус. — О, а на вкус лучше, чем выглядит со стороны.
Джонас тоскливо обвел глазами ребрышки, источавшие изумительный аромат и принялся вяло ковыряться в своей еде. Он старался не смотреть на вымазанные чем-то отвратительным крылышки, то и дело накалывал на вилку выскальзывающую картошку. Живот громко урчал и умолял взять в рот хоть один кусочек. И Джонас решился.
Глава 5,
в которой действия происходят там же. А события принимают опасный поворот…
Уж лгать, так лгать.
Ведь для лгуна
И дерзость жулика нужна
И вдохновенье романтиста.
(Лопе де Вега)
— Могло быть и хуже, — пожал он плечами и снял свою потертую курточку, устраивая рядом, на небольшой горке сена.
Джонас, видимо, считал иначе. Как только они закончили обедать и расплатились (на это ушли все три золотые монеты, которые Лука успел накопить дома), богатенький мальчик потребовал ароматную ванну, чтобы умыться и привести себя в должный вид. Лука присоединился к его требованию, правда, выразив это в более мягкой просьбе. Их молча отвели на двор, где в небольшом отдельном домике стояла огромная кадка с водой и кусок розового душистого мыла. Джонас поморщился и принялся оттирать свое испачканное лицо, затем и вовсе залез в корыто. Он истратил почти весь кусок мыла и расплескал воду. Лука попытался остановить его, но попытка не увенчалась успехом. Джонас был настолько одержим чистотой, что готов был расправиться с любым, кто, по его мнению, являлся преградой к достижению этой цели. Лука умылся остатками почерневшей от болотистой грязи воды и вернулся в сарай, который им любезно предоставили на ночь.
