— Когда я была маленькой, всегда любила воображать, будто искорки представляют собою маленьких человечков, танцующих в огненном пламене, словно волшебные друиды, или липриконы. Треск — лишь следствие танца, звон их башмачков, разлетающийся по комнате и согревающий как жар пламени, но не обжигающий, оставляет теплоту на сердце, чувство упоительной истомы. Мне здесь уютно.
— Ты слышала? — удивленно ответил Ренат, наивно полагая, что вошел незамеченным.
— Да Ренат, я услышала тебя.
— Ну хорошо, а то я боялся испугать тебя.
Ее длинные волосы отражали горячий цвет огня, и казалось, были окрашены в дерзкий медный. Она была так же красива, как и всегда, Ренат смотрел влюблено, сознавая, что именно в это мгновение действительно отдыхает от тягот прошлого, забывая обо всей той боли, что накопилась в нем, словно гора мусора в грязном баке. Минуту они, молча, смотрели на камин. Она словно прекрасный цветок и он, жутко уставший на вид, с огромными синяками и волосами цвета ржавчины, не красивый, подозрительный, но явно нуждающийся в поддержке.
— Теперь ты с ним?
— Да, — медленно протянула она без капли смущения, не отводя глаз от камина. — Теперь с ним. Я все пыталась понять, почему с того момента как увидела тебя постоянно возвращаюсь к прошлым воспоминаниям. Ты разбил мое сердце, и гордая натура не допустила бы этого снова.
— Ия, я бы никогда не причинил тебе боль.
— Это я уже слышала, — засмеялась она. — Причинил же, однажды.
— Посмотри на меня. Ия, прошу, обернись! Я люблю тебя, — смело произнес он грубым голосом слова, которые так долго боялся озвучивать. — Глупо отрицать очевидное. Теперь ты с другим, и это страшно злит меня, ранит, но я смирюсь, лишь бы ты была счастлива.
— Что прости? Смиришься? — наконец-то обернувшись, передразнила она его. — Ренат, правда, в том, понимаешь, я сама не знаю, что чувствую к тебе, зато точно знаю, что чувствую к Демьяну.
Можно ли любить обоих? Думала она про себя, сознавая, что чувства к последнему, более сильны и чисты, совсем не омрачены предательством и болью. Может то, что я чувствую к Ренату и не любовь вовсе, а тот самый гештальт, про который она недавно говорила Демьяну, или может это просто привязанность, но не к новому человеку, что два дня назад постучался в дверь, а к старому, что некогда так ранил ее в самое сердце. По неведомой ей причине она разделила Рената на до, и после возвращения. Мысли сыпались на нее словно град, пугая, путая и настораживая.
