Марина и Владимир Чащиловы решили встретить Новый год дома, вдвоем. Но все сложилось по-иному, непредвиденно и необратимо. Поздно вечером 31 декабря Владимир из-за сущего пустяка оскорбительно и резко попрекнул Марину. Молча надев пальто, она ушла из дома. Вероятно, не хотела разжигать ссору; походит немного, обида в ней уляжется, муж тем временем раскается, она вернется домой, и встреча Нового года не будет омрачена.
Прошел час, другой, время перевалило за полночь, а Марина не возвращалась. Вначале злясь, а затем все острее тревожась, Владимир искал Марину у родных, у друзей, справлялся в „скорой”, в милиции. Назавтра вместе с ним искали Марину и ее родные. Поисками занялась милиция. Все безрезультатно.
Так длилось шесть месяцев.
В конце июня в Нева всплыла утопленница. В ней опознали Марину.
Что произошло в новогоднюю ночь? Самоубийство? Убийство? Несчастный случай?
Худые вести крылаты, а если в них клубочком свернулось что-то загадочное, они распространяются с быстротой непостижимой и обрастают догадками.
Азбука логики общедоступна, и все понимают, что „после” не означает „вследствие”, но именно потому, что жизнь Марины оборвалась вслед за тем, как муж оскорбил ее, первой протолкнулась наружу догадка: не стерпев обиды, Марина покончила с собой. Доводы отыскивались без всякого труда: ссора под Новый год переживается особенно болезненно, поэтому и столь необычная реакция — уход из дома; жена уходит, а муж, уничтожающе равнодушный, и пальцем не шевельнул, чтобы удержать ее; в тяжкой обиде бредет Марина промозглой, гнилой, продуваемой ветрами ночью (такой тогда стоял декабрь) и не справившись с нахлынувшим отчаянием, кончает с собой.
В этой цепи доводов нет изъяна, за исключением разве того, что вся она не подкреплена ни единым доказательством. Вместо доказательств — психологические экзерсисы. Правда, они не лишены некоторого вероятия, но так ли оно велико? Если отбросить словесные завитушки, вроде „уничтожающе равнодушный” и „нахлынувшее отчаяние”, и внимательно, без предвзятости присмотреться к фактам, много ли останется от догадки о самоубийстве? Владимир и Марина девятый год муж и жена, они давно „притерлись” друг к другу, отлично знают и достоинства, и недостатки каждого. Разве похоже на жизненную правду, чтобы тридцатилетняя, психически и физически здоровая женщина, любящая свою семилетнюю Валю, знающая, как она необходима ребенку, решилась покончить с собой из-за, допустим и в самом деле, оскорбительного попрека?
