Да, опровергал он невысказанные укоры, ему не было и полных четырнадцати лет, когда Алексей Алексеевич, рабски подчиняясь Озерцовой, предал семью; но разве требуется дожить до семидесяти, чтобы суметь отличить верность от предательства? Почему предательства? А иначе и нельзя назвать: уйти от тех, кто тебе предан всей душой, — это и значит предать их. Не только он, но и мама так считает.
Поэтому она и мучается. Какие там чувства связывают Алексея Алексеевича и Озерцову, ему, конечно, не разобраться, но это ведь ничего не меняет в главном: они растоптали жизнь его мамы. Нет, с Алексеем Алексеевичем он ни разу не объяснился. Зачем? Поступки важнее слов. Прежде чем отправить телеграмму, он спрашивал себя: „Вправе ли ты, щенок, еще не нюхавший жизни, судить, да и не только судить, но и наказывать?” Легче всего решить: „Не имеешь права”. Но это — трусость и схоластика. Ведь если он не накажет Озерцову, ее никто не накажет. А ему что делать? Смириться? Стерпеть? Он бы этого себе никогда не простил. Зло нельзя оставлять безнаказанным.
Саша вызывал и гнев и недоумение, но сквозь них прорывалось и сострадание к нему. Странным образом из несочетаемых между собой черт складывался характер Саши: был заботлив, чуток к матери, но на этих добрых чувствах „взошла” отталкивающая жестокость. Нравственно безответственный, пошедший на преступление, он тянулся к справедливости, но до чего же она была искажена в его восприятии; торопливый, а подчас до удивительного поверхностный в своих суждениях, он считал невозможным поступиться ими. С невольным состраданием, от которого не угасало негодование, думалось: какими же искривленными путями шла жизнь Саши с тех пор, как отец стал для него „Алексеем Алексеевичем”, и что должен был пережить подросток, чтобы так пагубно извратились у него представления о дозволенном и недозволенном.
Отвечая на вопросы следователя, Саша сказал, что Евгения Сергеевна, его мама, не знала и не могла знать о телеграмме. Третье лето Саша на каникулы приезжает в Анапу, здесь живет его дядя, брат матери. В прошлый четверг Саша пришел к своей знакомой, Нине Бердышевой, она работает вожатой в пионерском лагере. Неожиданно Саша увидел Наташу Озерцову, до этого он видел ее всего один раз. Мама и он что-то покупали в Гостином Дворе, мама показала ему на молодую женщину с девочкой — это были Озерцова и Наташа. Несмотря на магазинную толчею, Саша разглядел их и запомнил. Все же, проверяя себя, он спросил Нину Бердышеву, и та подтвердила: да, это Наташа Озерцова, из Ленинграда приехала. Утром следующего дня он отправил телеграмму.
