На вопрос, знал ли он, что Алексей Алексеевич в отъезде и Татьяне Михайловне не на кого будет опереться, когда она получит телеграмму, Саша ответил:
— Не знал. Что делает и где пребывает Алексей Алексеевич, меня не занимает.
Не смысл ответа, а тон его, очевидно, подсказал следователю необходимость спросить:
— Нашлась возможность, и ты „отомстил” Татьяне Михайловне, а если подвернется случай „отомстить” Алексею Алексеевичу, как поступишь?
— Не знаю. Что ни скажу, будет неправдой. Не знаю!
Допрос не дал ожидаемых результатов. Юноша не сделал и первого шага к осознанию если не преступности, то хотя бы нравственной недозволенности совершенного им. Растерянный, смятенный, кто знает, что он может еще натворить? Не предусмотрительнее ли будет заключить обвиняемого под стражу до суда? Поэтому-то прокурор и дал на это санкцию.
Учитывая особенности дела, расследование его было целесообразно вести в Ленинграде, где живут все те, кто может многое прояснить в преступлении Саши.
Хотя Евгения Сергеевна и не знала о преступном замысле своего сына, но было ясно, что многое исходило от нее.
Со слов Саши могло создаться представление об. Евгении Сергеевне как о мученице — унылой, навеки скорбной вдове при живом муже. Насколько это не вязалось с действительностью! Высокая, легкая, несмотря на полноту, и быстрая в движениях, со вкусом и даже тщанием одетая и причесанная, Евгения Сергеевна, очевидно, считала, что оставленная жена вызывает оскорбительную жалость, и всем своим видом демонстрировала: со мной ничего плохого не приключилось, в сочувствии не нуждаюсь!
Евгения Сергеевна не оправдывала отправки телеграммы. Но на вопрос, как же объяснить, почему Саша, по ее словам, мягкий и благородный, все же такое сотворил, она не колеблясь ответила:
— Гены!
Понимать это следовало так: наследственность сказалась, в сыне проявились черты отца.
Но если допустить, что Алексей Алексеевич виноват перед женой и сыном, то почему месть обращена против Озерцовой? Для Евгении Сергеевны тут было все ясно:
— Не Алексей Алексеевич женился на Озерцовой, а она взяла его в мужья. Она держит его в рабском подчинении.
— „В рабском подчинении” — так сказал и ваш сын. Что это, случайное совпадение?
— У меня нет ближе человека, чем мой сын.
— Как давно вы делитесь с ним своими мыслями о том, почему распалась семья?
— Я от него ничего не скрываю, — Евгения Сергеевна уклонилась от прямого ответа.
Алексей Алексеевич Ковров обстоятельно допрашивался о том, как складывалась и почему распалась его первая семья. Дважды он приходил к защитнику Саши, стараясь разобраться, есть ли его отцовская виновность в преступлении сына, а если есть, то в чем она.
