Эта система планомерного развращения германского народа и превращения немецкой армии в банду убийц находит свое наиболее яркое выражение в той «художественной», с позволения сказать, литературе, которая получает свое распространение в фашистской Германии. Сожженным творениям Гете, Шиллера, Гейне и изгнанным из родной страны Фейхтвангеру, Генриху и Томасу Маннам, Фридриху Вольфу, Иоганнесу Бехеру и многим другим лучшим представителям германского народа противопоставлена фашистская мразь.
Одним из основных источников вдохновения фашистских солдат является роман некоего Меллера «Замок в Венгрии», который был премирован министерством пропаганды и по оценке последнего «превзошел все когда-нибудь предъявлявшиеся к художественному произведению требования». В этом романе даются примеры того поведения, которому надлежит подражать в борьбе с политическими противниками: «Я наносил в бешенстве удары и стал душить его из всех сил, пока под моими руками его лицо не стало бледнеть, пока глаза его не выскочили из орбит и пока он не испустил, наконец, дух. Тогда я вскочил и выбежал, шатаясь. Меня стало пронизывать неописуемое чувство счастья. Я думал о том, что именно так должен чувствовать себя человек, который выполнил задачу всей своей жизни и который затем имеет возможность жить в деревне на свою достойным образом заработанную ренту».
Другой фашистский писатель Арнольд Броннер дает в романе «СС» портрет гитлеровца:
«Вообще Иоганну Шраму была чужда ненависть, но поляков и итальянцев он ненавидел. Случайно узнав от знакомого, что несколько студентов намерены поехать в Верхнюю Силезию, где можно встретить поляков и итальянцев, он сразу загорелся и захотел тоже поехать.
С первым поляком он столкнулся возле Малого Болота. Увидев Шрама, поляк бросился бежать. Гневное рычание Шрама заставило его остановиться. Шрам внимательно в него всматривался, ожидая, что поляк будет защищаться. Обнаружив, к своему разочарованию, что поляк продолжает дрожать от страха, Шрам раскроил ему прикладом череп.
Он сразу почувствовал себя лучше, настроение поднялось. Двух поляков он убил, разорвав их на части их же собственными ручными гранатами. Третьего он заколол штыком. Десять поляков пытались бежать, но он их убил одного за другим ударами приклада. Особенно увесистые удары он нанес десятому поляку, после чего немного передохнул. Ему стало легче.
Он никого не брал в плен — это нововведение ему не нравилось.
