Глубок вдохнув, я попыталась придумать наилучший способ решить эту ситуацию. Ток, разумеется, сейчас не был моим любимчиком, но он все еще был Рипером, и это было наше личное дело. Я не могла дать Хантеру ничего, что он мог бы использовать против клуба. С другой стороны, мне нужно было держать его на своей стороне, потому что я не хотела лежать трупом в какой-то канаве.
— Это был несчастный случай, — медленно проговорила я, что было отчасти правдой. Я была практически уверена, что у Тока и в мыслях не было ранить именно меня, когда он доставал свой нож. — Мы просто тусовались на вечеринке в прошлый выходной...
— Тусовались? — спросил он, и глаза Хантера стали еще холоднее, что в принципе было невозможно, но ему это как-то удавалось. — Что за история у тебя с Током?
— Ничего. Черт, ничего, понятно? Хотя, я понять не могу, тебе-то какое дело?
— Ты и представить не можешь, до чего мне есть дело.
— Да мне вообще пофиг, — пробормотала я. — Ты хочешь услышать подробности или нет?
— Рассказывай гребаные подробности.
— Мы были на вечеринке, — продолжила я. — Поздно еще не было, да и там было все прилично, хотя двигалось все в направлении хаоса. Я пошла искать отца, чтобы пожелать спокойной ночи, мы с Софи собирались уехать. Я прошла мимо группы парней, и вдруг кто-то упал мне под ноги, а его нож полоснул меня по ребрам. Вот и вся история.
Хантер опустил руки с обеих сторон от меня, его пальцы легко пробежались по корсету, выискивая рану. Я сжала зубы, когда он ее нашел, отказываясь признавать укол боли. Но меня, видимо, что-то выдало, потому что он зарычал.
Зарычал.
Как взбешенный волк. Нет, как плаксивая собака, решила для себя я. Одна из тех маленьких тявкалок. Волки надирают задницы, а Хантер — нет. Он был всего лишь большим лживым засранцем.
Тогда его руки переместились к передней части корсета и начали расстегивать крючки. Это было неправильно. Я схватила его запястья, пытаясь оттолкнуть его, но он полностью меня проигнорировал. Правда. Он настолько был сильнее меня, что я даже не была уверена, что он вообще заметил мое сопротивление.
— Что, бл*дь, ты делаешь?
— Мне нужно посмотреть, — сказал он. — А тебе нужно было раньше сказать об этом. Я мог сделать тебе больно в баре. Почему, мать твою, ты мне не сказала, когда это случилось?
У меня челюсть отвисла.
— Это не твое дело, — выпалила я. — Все, что меня касается. И даже не пытайся сказать, что тебя волнует, больно мне или нет.
