Грудь тут же вывалилась, когда корсет был открыт. Я попыталась прикрыться, ненавидя неожиданное и ужасающее чувство уязвимости.
— Ты — мое дело, — жестко отрезал он. Он не стал медлить и жадно меня оглядывать. Нет, его прикосновения были совершенно безличными — почти как на приеме врача — когда он прощупал место вокруг пореза, скрытого белой повязкой, которую я наложила раньше.
— Не очень большой, — сказал он и выглядел при этом весьма озадаченным.
— Да что ты? Я, кажется, говорила, что это пустяки. Три дюйма в длину и где-то пол дюйма в глубину.
— Они отвезли тебя в больницу?
— Они позаботились обо мне, — рявкнула я. — Они всегда обо мне заботятся. Вот поэтому, если хочешь жить, ты должен меня отпустить и убираться к чертям из города.
Он засмеялся, звуча почти как старый Лиам, а потом обратил внимание на мою грудь. Я прикрыла ее руками, но он поймал мои запястья и закинул руку высоко мне за голову. Я боролась, но все было без толку. С его силой невозможно было справиться, и, может он и не был весь покрыт мышцами, его поджатое тело было будто из стали.
— Черт, ты такая красивая, — проговорил он низким жестким голосом. Я даже толком не могла понять, сказал он это мне или самому себе. Но его слова ударили мне прямо между ног, и я ощутила себя идиоткой, потому что, даже узнав, что он все это время играл со мной, этого все равно было недостаточно, чтобы убить во мне желание. Он опустил свое тело на мое, одним коленом сильно раздвинул мои ноги. Я вся напряглась, отказываясь подчиняться, и мне показалось, что я даже нашла бы в себе силы оттолкнуть его, если бы он начал, к примеру, трогать мою грудь.
Вместо этого он опустил голову и прошелся носом по длине моей ключицы вверх, щекоча шею. Это было такое легкое прикосновения, такое слабое, что я даже решила, что, если бы я не видела Лиама так отчетливо, подумала бы, что мне все показалось. Он глубоко вдохнул, а выдохнул у моего уха.
— А еще думал, что раньше все было запутанно, — прошептал он. — Эм, знаю, ты этому не поверишь, но я всего этого не планировал. Я никогда не хотел навредить тебе.
— Тогда не вреди. Отпусти меня, пока все не стало еще хуже.
Он медленно покачал головой, и его губы от этого потерлись о мою щеку.
— Не могу, малышка, — ответил он, и, если бы я не знала, что он бездушный ублюдок, я бы решила, что в его голосе просквозило сожаления. — На кону жизнь моего брата.
У меня перехватило дыхание, и на какое-то мгновение я решила, что заплачу. Мне не хотелось умирать. И не хотелось, чтобы кто-то из моей семьи умер.
