Положив жемчужину в карман ветровки и застегнув молнию, она решила, что Чэйлен должен быть доволен возвратом ненаглядной. И пока у нее есть эта чертова штука, у нее есть рычаг давления. Этого должно быть достаточно.
Прежде чем они с Дюраном выбежали в коридор, он вернул ей оружие, и она была рада, что его отец не догадался снять с нее пояс с боеприпасами. Она проверила обе обоймы и кивнула, что готова.
Дюран замер на один долгий момент, его глаза блуждали по ее лицу. По спине ее пробежал холодок, и она поняла, что он делает.
— Нет, — ответила она. — Это не в последний раз. Слышишь меня? Мы видимся не в последний раз. Мы встретимся… как-то. Где-то. Это не то.
Он взял ее лицо в ладони, погладил большими пальцами по щекам. Затем он прижался губами к ее губам и задержался.
Все было сказано этим поцелуем. Хотя не было не произнесено ни слова, было выражено все: тоска и печаль, обязательства, которые не включали в себя будущее, желание обеих сторон, чтобы все было по-другому.
Их начало, середина и конец.
Все это.
— Пожалуйста, — прошептала она.
Это было все, что она могла противопоставить неизбежности, которая почти что убивала ее. Но не было времени останавливаться на эмоциях.
Над головой замигали красные огни, а вдалеке завыла сигнализация.
ДЮРАН ВЗГЛЯНУЛ НА КРАСНЫЕ ОГНИ И ЧУТЬ НЕ ДАРИЛ КУЛАКОМ В СТЕНУ.
— Сукин сын.
Мысленно он сориентировался, где они были, и молился, как дьявол, чтобы хранилище было расположено там, где он думал. Разных хранилищ на объекте, или было много двадцать гребаных лет назад.
Схватив Амари за руку, он вытащил ее в коридор и бросился бежать. В отличие от люминесцентных ламп, которыми пользовались постоянно и которые теперь отказывали, красные лампочки, тоже вделанные в потолок, были свежими, как чертовы маргаритки, среди них не было мигающих или неработающих, их сила подавляла слабое освещение и оставляла все окрашенным в цвет крови.
Как все это подходило месту и ситуации!
Когда они добрались до нужного перекрестка, он направил их обратно к комнате с мотыльками и ко входу, через который они проникли. И пока они бок о бок неслись по коридорам, он подсчитывал в уме. Три минуты — ничто, когда от этого зависит твоя жизнь, и еще меньше, когда нужно спасти кого-то другого.
Оставалась одна минута сорок секунд, когда они достигли двери, через которую вошли, той, с кодом, оставленную открытой для охранников Чэйлена, которые так и не материализовались.
— Пойдем со мной, — сказала она, когда он остановился. — Потом мы вместе поохотимся на твоего отца.
