Он так быстро отвел глаза, что ему пришлось схватиться за край койки. — Как ты узнала?
— Это нормально.
— Вовсе нет.
— Давай, не будем притворятся, что я ответила не на тот вопрос, который тебя волнует. — Она понятия не имела, откуда у нее вдруг взялись стальные яйца. Возможно, потому, что ей нечего было терять. — Я рада, на самом деле.
— Ты не выглядишь милашкой, которую заботит, как выглядит ее компаньон.
— Просто приятно знать, что я все еще что-то чувствую в таком роде. — Когда его взгляд вернулся к ней, она пожала плечами. — Прошла вечность. Я думала… Похоже, я думала, что секс больше не будет частью моей жизни…, что набеги, потеря родителей и прежняя жизнь отняли у меня это. Приятно знать, что это не так.
— Это неправильно.
Она отступила на шаг и откашлялась. — Извини. Наверное, я все неправильно поняла.
— Нет, не то. — Он покачал головой. — Это просто осложнение, которое не поможет ни тебе, ни мне.
— Согласна. И, знаешь, я ничего от тебя не жду.
Он отодвинулся от нее, уперев ботинки в голый металлический пол. И когда он медленно и осторожно поднялся, она подумала, что ему по-прежнему больно. Но затем…
Спереди, натягивая ткань его штанов, выпирал бугор, большой такой бугор.
— Мои извинения, — сказал он грубо. — Я ничего не могу с этим поделать, кроме как пообещать, что ничего не будет. Я сказал, что не причиню тебе вреда, и сказал серьезно.
Как будто секс с ним не мог быть ничем иным, кроме как болью для нее.
Как будто сам он был грязным.
Амари подумала о времени, которое они уже провели в этом бункере, и о часах, которые им еще предстоит провести вместе в этой ловушке из нержавеющей стали, укрывающей их от солнца.
Кого ж, интересно, он хотел? Иногда имело смысл, это знать.
— Волосы подождут, — хрипло сказал он. — Давай попробуем немного поспать. Как я уже сказал, ты ляжешь на койке, а я на полу. Хотя разницы, в общем-то, никакой.
СУМЕРКИ В МАЛЕНЬКОЙ РУКОТВОРНОЙ ВСЕЛЕННОЙ.
Дюран сыграл роль Бога в их мире из нержавеющей стали, выключив свет, приглушив фальшивый блеск металла. Почти в полной темноте он сел на пол напротив койки Амари, прислонившись спиной к стене и вытянув перед собой ноги. Он старался не прислушиваться к ее дыханию, не сосредотачиваться на ее запахе, не слышать шорох ее ветровки, когда она сняла ее и положила под голову.
Он должен был догадаться взять для нее одеяло.
По мере того как время ползло, а тишина сгущалась, темнота усиливала его чувства и его поглощенность ею. Но он не был уверен, что этого не случилось бы в любом случае.
