Выпекали они не только хлеб, иногда баловали славгородцев сдобой, делали пирожки жареные и печеные, рулеты, булочки — и все на хмелевой закваске. Удавались все изделия отлично, были пышными, ароматными, мягкими и при этом легкими для желудка.
Но вот в связи с такой капризностью хмелевых заквасок работать им приходилось в сложном режиме. Дежурному, ответственному за закваску, надо было являться на работу в 4 часа утра... А их, пекарей, было всего трое. Значит, каждая из них через две ночи на третью недосыпала, шла в темноте по пустому поселку, когда каждому нормальному человеку бывало страшно и жутко... Одна заходила в пустые помещения...
Прасковья Яковлевна так сильно старалась только из-за того, что Иван Тимофеевич позвал ее сюда, дал возможность работать, кормить семью.
Уже и муж домой вернулся, а она все в пекарне оставалась работать... Борис Павлович застыдился такой тяжелой ее работы, предложил найти более легкую. Но куда были идти и где искать такую?
— Тебе надо было меньше кулаками махать, — угрюмо сказала Прасковья Яковлевна.
— Да, — согласился он. — Сейчас бы жили как люди...
Зато какой хлеб пекла Прасковья Яковлевна! Какой пышный белый и мягкий он получался! Как долго не черствел! Каким вкусным был! Красивые караваи со съехавшей набекрень верхней коркой так манили взгляд! Это были именно караваи, огромные, ароматные, объемные, а не лепешки, черствеющие на второй день. Славгородский хлеб той поры не залеживался на прилавках. Зачастую спешащий человек заскакивал прямо на пекарню, брал с полок еще горячую хлебину, бросал деньги в стоящую рядом коробку и убегал — никакого обмана не допуская.
Накормила тогда Прасковья Яковлевна славгородцев настоящим домашним хлебом, набаловала досыта. Слава о ее хлебе перешла границы поселка и за ним стали приезжать покупатели с Синельниково, с Новогупаловки. Но продавцы видели чужаков и много хлеба в их руки не отпускали — сотрудники пекарни и так трудились на износ, увеличить выпуск хлеба они уже не могли из-за маленькой печи. И вывозу его со Славгорода торговые работники всячески препятствовали.
Именно в той пекарне, в адских условиях труда, где приходилось надрывать пупок, таская запредельные тяжести, и часами стоять у горячей плиты с ухватом-шестом, где рабочие смены длились по 18 часов, пережила Прасковья Яковлевна — если не учитывать войну, конечно, — самые страшные годы своей жизни, самые лютые, немилосердные, мучительные — последние годы своей молодости. Тут встретила она появление на свет первой внучки, которую пришлось выкармливать искусственно, оставив у себя; тут осиливала строительство нового дома, тут преодолевала хрущевскую реформу в хлебопечении, когда этот реформатор-самоучка весь народ посадил на кукурузу. Правильное слово «преодолевала» должно сказать о многом, что она делала для людей.
