Она представила, что с нею может быть. Допустим, она тут все бросит и уедет к мужу в Симферополь. Как-нибудь там найдет квартиру, работу и сможет себя содержать, но как быть с Шурой, у которой тут есть прабабушка, бабушка, двоюродные бабушки, дядья и тетки? С кем ее там оставлять, если нельзя будет брать с собой? А Петр и Алексей! Куда они вернутся с военных дорог?
Последнее больше всего убедило ее в том, что теткам нельзя уступать, что она вправе владеть этим домом на равных долях с братьями.
— Собирайте родню! — в конце концов, сказала Прасковья Яковлевна. — Послезавтра на большом совете решим, кто прав.
Встретились в условленный день все в той же теплой кухне у Прасковьи Яковлевны. Тетки с собой никого не привели. Может, на свой авторитет понадеялись или на весомость аргументов, а может, другие родственники отказались их поддерживать в данном вопросе — неясно было. Но на расширенное собрание они опять пришли вдвоем. А со стороны Прасковьи Яковлевны присутствовали: бабушка по отцу Ирина Семеновна и родная сестра отца Елена Алексеевна.
По всем правилам настоящих собраний Прасковья Яковлевна говорила первой, изложила суть спора.
— Так, тетушки, я излагаю ваши претензии? — в конце спросила она.
— Так, — согласились те.
Тут встала Елена Алексеевна, нервно сняла платок с головы, положила на плечи и, двумя пальцами промокнув уголки губ, тихо заговорила:
— Тогда скажите, какие деньги могли остаться у вашей матери? Последние два десятка лет она уже не работала, находилась на иждивении зятя. Значит, у Пашиного отца. Она что, не пила и не ела в эти годы? Или босая ходила и раздетая? Знаете, подруги, 20 лет — это большой срок, за это время вырастают новые дети. Вон, возьмите, Алешу. Он родился сразу, как тетя Фрося овдовела. Так он уже на фронте воюет, от врагов отбивается. А вы говорите…
— У Наташи своего угла нет, — Ольга Пантелеевна нервно перебила Елену Алексеевну. — По квартирам скитается. Ей что, не полагается крыша над головой?
— Мы от своих родителей ничего не получили. Разве это правильно? Такого ни у кого не было, — поддержала сестру Наталья Пантелеевна.
Сестры еще долго говорили о том, что они обе пострадали из-за войны и о них позаботиться некому, что их дети тоже воюют на фронте, а они уже старые и от государства никакой помощи не имеют. Им отвечала то Прасковья Яковлевна, то ее тетка. Совместно они посчитали, сколько денег принесла Ефросиния Алексеевна в семью младшей дочери, и сколько потратила на себя за годы их совместной жизни. Получалось, что потратила намного больше. Спор, однако, не утихал, казалось, спорщики готовы были сидеть до утра.
