— Боюсь, что мне это никогда не удастся, — грустно отозвалась Наташа, — и придется до самой смерти жить с тобой гражданским браком.
— Ты думаешь? — с сомнением сказал Борис, но не стал развивать тему гипотетического супружества. — А убийство это действительно из ряда вон… Супруги Орталь прожили вместе тридцать семь лет. Никто не понял, что на него нашло. И вину свою Орталь отрицает, что вообще глупо, поскольку против него все улики.
— Какие? — спросила Наташа.
— Во-первых, нож принадлежал Шимону, он и сам это признает. На рукоятке следы пальцев Шимона и ничьи больше. Во-вторых, момент убийства видели семнадцать человек. Все говорят одно и то же: супруги стояли друг против друга и спорили, он поднял руку, в руке что-то блеснуло, Галит упала с криком, к ней подбежали, в груди женщины торчала рукоятка ножа, а муж, как безумный, бормотал: «Ты что? Ты что?» Он и в полиции продолжал болтать какую-то чепуху — про любовь, про то, что жизнь кончена…
— По-твоему, это чепуха? — удивилась Наташа.
— Говорить о любви после убийства… Тоже мне Хозе, — хмыкнул Беркович.
— Хозе? Так он убил ее из-за ревности?
— Какой ревности? Женщина была страшна, как смертный грех. Должно быть, муж действительно ее любил, если жил с ней столько лет… Что-то нашло на него в тот момент… Кстати, много он не получит, психиатры наверняка решат, что Шимон был невменяем.
— Борик, — сказала Наташа, — а почему ты сказал, что они спорили? Их спор слышали? Свидетели ведь находились довольно далеко.
— Никто ничего не слышал, — покачал головой Беркович. — Перед тем, как пырнуть жену ножом, Шимон очень активно жестикулировал, и она тоже — это все видели.
— Кошмар, — сказала Наташа и погладила Бориса по щеке. — Как подумаю, что на старости лет ты тоже мог бы убить из-за ерунды…
— Из-за ерунды? Вряд ли. Но если ты не дашь мне читать любимую газету…
— Тебе нож сразу принести или чуть позже? — осведомилась Наташа.
— Потом, сейчас некогда, — отмахнулся Беркович и нахмурился. Мысль, пришедшая ему в голову, заставила его надолго задуматься. Потом он встал, подошел к телефону и набрал номер.
— Дежурный сержант Сефи Мазаль, — услышал Беркович.
— Сефи, привет, это Беркович. Скажи-ка, инспектор Барнеа у себя в кабинете или отдыхает?
— Отдыхает у себя в кабинете, — буркнул Мазаль. — Соединить?
— Если можешь, а то я не знаю прямого номера…
— Барнеа, — сказал жесткий голос несколько секунд спустя.
— Здравствуйте, инспектор, это сержант Беркович, извините, что беспокою вас в такое…
