Расследования Берковича - 4 - Песах Амнуэль

— Завтра мы поедем на выставку, — решительно сказала Наташа, — и твое настроение исправится.

Настроение у сержанта Берковича действительно было не из лучших. Медовый месяц получался не таким, каким он представлял его в мечтах, размышляя о женитьбе. Еще неделю назад он не думал ни о каких родственниках, ограничивая круг общения ближайшими друзьями. После свадьбы оказалось, что у Наташи есть две тети, дядя, три двоюродных брата и один — с неизвестной степенью родства, и все живут не так уж далеко от Тель-Авива, и каждый хочет увидеть нового члена семьи, а еще есть мать с отцом, которые желают видеть дочь и зятя каждый вечер. У самого Берковича родственников было куда меньше, и это как-то примиряло его с существованием родственных связей.

Каждый вечер уходил теперь на поездку к тем или иным тетям, дядям, кузенам и кузинам. Процедура был стандартной, и уже через неделю Беркович, входя в квартиру, привычно говорил: «Здравствуйте, я Борис, очень приятно познакомиться», а потом, уходя — «До свиданья, было очень мило!» В промежутках между этими двумя фразами он молчал, изображая из себя рыбу, выброшенную на берег, и предоставляя Наташе вести светские беседы, перемежаемые тостами и поеданием слишком сытных даже по израильским меркам обедов.

Настроение у сержанта ухудшалось с каждым новым визитом, и потому предложение жены поехать на выставку он воспринял с энтузиазмом, хотя и не был ценителем живописи.

— А чья выставка? — спросил он. — И где? Если в Иерусалиме, то можно заодно побродить по Старому городу.

— В галерее Рубинштейн, — сказала Наташа и взяла мужа под руку. — Тебе нравится творчество Исая Бехмана?

— Первый раз о нем слышу, — признался Беркович.

— Он умер в прошлом году, и это его первая посмертная выставка.

— Как он, должно быть, радуется на том свете, — пробормотал Беркович.

— Не шути такими вещами! — вспыхнула Наташа. — Бехман — очень известный художник. Пять международных премий. Его картины есть в музеях Франции и Нидерландов. И жизнь у него была удивительной, неужели ты ничего не читал?

— Нет, — покачал головой Беркович. — Фамилию, вроде бы, помню, но не более того.

Следующий день выдался скучным, сержант занимался приведением в порядок дел, начатых еще месяц назад и тогда же законченных. Дела передавались в суд, и нужно было сидеть с адвокатами обвиняемых, желавшими вникнуть в каждую деталь расследования. К вечеру у Берковича болела голова — не столько от усиленной умственной деятельности, сколько, напротив, от полного отсутствия мыслей.