— Нет, — с сожалением сказал Беркович. — Только Пундак знал, какая деревяшка кого изображает. А Пундак мертв.
— Не только, — сказала Сара. — Я ведь была его лечащим врачом. Много с ним говорила… Не уверена, что запомнила все деревяшки, но большую часть… Послушайте, сержант, давайте попробуем! Где эта деревяшка?
— У эксперта, он забрал ее в качестве улики, найденной на месте преступления. Если Хан еще не уехал…
Беркович с доктором сбежали на первый этаж и перехватили эксперта у выхода, он пожимал руку главврачу.
— Меир, на минуту! — отозвал эксперта Беркович. — Где та деревяшка, что была в руке убитого?
— В моем портфеле, а зачем она тебе?
— Давай, потом объясню, — нетерпеливо отмахнулся сержант.
Несколько минут спустя в палате, где стояла кровать Пундака и где на тумбочке рядами лежали совершенно одинаковые на первый взгляд кусочки дерева, доктор Сима Букер держала в руках две деревяшки и повторяла:
— Не может быть! Но я не ошибаюсь… И все-таки это невозможно…
— Что невозможно? — спросил Беркович.
— Посмотрите — они совершенно одинаковы. Вот здесь скошено, здесь выступ, здесь…
— Да, я все вижу, — нетерпеливо сказал сержант. — Чья это деревяшка? Кого Пундак изобразил?
Доктор Букер подняла на Берковича растерянный взгляд:
— Главврача. Иегуду Штайна.
— Подождите здесь, — резко сказал Беркович и бросился из палаты. Он вспомнил, какой взгляд бросил Штайн на Симу Букер, когда услышал просьбу сержанта, обращенную к эксперту Хану. Если Штайн понял… А он должен был понять…
— Какая глупость! — возмущался главврач в кабинете инспектора Хутиэли. — Бред сумасшедшего! И вы станете утверждать…
Допрос происходил спустя три часа после задержания, и Беркович не потратил это время даром.
— У нас есть сведения, — неторопливо сказал Хутиэли, — что ваш сын Нимрод принимает наркотики, и вы об этом узнали только на прошлой неделе…
— Какая глупость! — воскликнул Штайн и неожиданно обмяк на стуле, будто потерял последние силы. — Ах, к черту. Все это бессмысленно. Проклятый Пундак… Делайте что хотите, мне все равно…
Сержант Беркович, сидя за своим столом, слушал невнятное бормотание Штайна и видел перед собой грустный взгляд доктора Симы Букер. Взгляд этот, как и взгляд убитого пациента, проникал, казалось, в самую суть вещей.
