— Да, — кивнул Беркович. — В левой руке у него был кусочек дерева. И в карманах несколько кусочков. Простите, Сима, как понимать ваши слова: «Увидев человека, Реувен машинально изобразил его на память»?
— Но он действительно это сделал!
— Не понимаю, — нахмурился сержант. — В руке у Пундака был кусок дерева.
— Да, — вздохнула Сима. — Для нас с вами это просто кусок дерева. Для Реувена — скульптурный портрет. Руки у него не могли справиться с ножом, как прежде. Но он пытался. Он говорил, что теперь изображает не внешнюю сторону предмета, а его внутренний мир, его сущность. Внешне это может быть кусочек дерева, но суть у этого кусочка — моя, ваша, любого, кого он хотел изобразить. Он смотрел на вас, отрезал от дерева кусок, и это были вы — для него, конечно, вы-то сами вряд ли отличили бы один кусок дерева от другого…
— Любопытно, — протянул Беркович. — И что же, все куски, что были у Пундака в кармане, изображали для него кого-то конкретно?
— Конечно! Он в свое время всех изобразил — и врачей, и санитаров, и больных. В палате у него эти дощечки стоят в ряд, совершенно одинаковые на вид — для нас. А Реувен мог точно сказать, что вот эта дощечка — Офер, наш сторож, а это — доктор Пинхас… Я сначала думала, что он говорит просто так. Проверила — он ни разу не ошибся. Для него действительно каждый кусочек дерева означал конкретного человека, и только его. Его внутреннюю суть, как говорил Реувен.
— Сима, — сказал Беркович. — Если вы правы, то получается, что тот кусочек дерева, который был найден у Пундака в руке, должен был изображать…
— Убийцу, — пробормотала Сима. — Да, скорее всего. Если бы Реувен остался жив, он мог бы сказать, кого он стругал, когда шел следом за…
— Если бы он остался жив, — усмехнулся Беркович, — то мог бы прямо показать на человека… Потому его и убили.
— Послушайте, — сказала Сима. — Мне в голову пришла одна мысль…
— Да? Мне тоже. Давайте сравним. Не исключено, что мы думаем об одном и том же. Я вот о чем подумал: может, это только на первый взгляд кусочки дерева одинаковы? Может, они все-таки разные? Резать скульптуру Пундак не мог, но, возможно, он все-таки старался поставить каждому человеку в соответствие именно такой, а не иной, кусок дерева? Своего рода знак, символ — ведь он говорил, что изображает внутренний мир…
— Да, — кивнула Сима. — Я в свое время рассматривала эти кусочки. Они разные. Один чуть длиннее, другой скошен, у третьего выемка… Все разные, все. Может, действительно… И если сегодня ночью Реувен увидел кого-то и изобразил его, то можно сравнить этот кусочек дерева с другими и…
