– Тише, котёнок, – Нордан шагнул ко мне, положил ладони на мои плечи, посмотрел в глаза внимательно, ласково. Я отметила вдруг, что он уже не первый раз называет меня котёнком при Дрэйке, а раньше – лишь когда мы были наедине, только вдвоём. – Не надо бояться и вздрагивать. Никто ни к чему тебя принуждать не станет, поняла? Лишь по твоему согласию и с твоего одобрения, когда ты будешь уверена.
Уверена в чём?
Я готова повторить вопрос вслух, но осознаю неожиданно всю глупость его, неуместность.
– А… – я бросила выразительный взгляд на постель.
– Мы посовещались и решили, что нам всем стоит начать с малого – привыкнуть находиться вместе в одном помещении, не впадая при этом в крайности, – Дрэйк по обыкновению спокоен и с каждым словом его страх мой отступал. – Без игнорирования, демонстративного равнодушия и ночей в барах. И без желания вырвать сопернику горло тоже.
Поэтому они так странно вели себя днём, словно неопытные актёры, разучивающие старательно новую роль. Поэтому Дрэйк попросил меня не волноваться о наших взаимоотношениях.
– И с этой ночи, если не возникнет непредвиденных обстоятельств, мы будем спать вместе, – продолжил Дрэйк.
Поэтому Нордан и сказал утром, что это был наш последний вечер вдвоём.
Не будет теперь ночей вдвоём.
Только втроём.
– Просто спать, – уточнил Нордан, наблюдая пристально за моим мятущимся взглядом. – Повторяю, никто из нас ни на чём не будет настаивать, пока ты сама не сочтёшь, что готова к этому этапу.
– Вы посовещались и решили? – повторила я. Выходит, Нордан ещё прошлым вечером знал, что мы будем спать втроём и наступит это время не когда-нибудь, а через сутки? – И… когда вы решили?
– Недавно, – в серо-голубых глазах честность кристалликами льда.
– Вчера, – ответ Дрэйка чёток, краток.
– Пока я спала?
– Да.
Я повела плечами, сбрасывая руки Нордана, прошлась по комнате.
– Значит, вы всё-таки договорились между собой, пришли к соглашению, пока я пыталась понять, как мы будем жить дальше.
Страха нет. Есть растерянность – не думала я, что всё разрешится так быстро, легко, без моего участия.
Есть раздражение – они решили и снова без меня, как уже было когда-то, словно я по-прежнему бесправная, бессловесная рабыня.
Есть жар внутри, не жар желания физического, но усиливающееся тепло, бегущее по телу, раскаляющее знакомо кончики пальцев.
– И когда вы собирались рассказать мне о вашем соглашении?
– Айшель, мы не хотели, чтобы ты напрасно тревожилась и пугалась того, что, возможно, произойдёт ещё не скоро, – пояснил Дрэйк. – Во всяком случае, не сегодня.
