— Рам, а чёсь у вас неть ложек… Вже ведь весьма неприятно глазеть, як ентов навар вы хлебцем у роть запихиваете. Темник услыхав таку молвь, на маненько ажно обмер с так и не донесённым к раскрытому рту куском, да посем опустив лепёшку у тарель, неторопливо произнёс:
— Княже, да мы так засегда кушаем… так нам…
— Заповедано, — договорил за темника мальчуган и скривил губёнки. — Ужотко вы будто головами своими тумкать не могёте… Ну, заповедано и чё… Оно ж утак несподручно шамать, ложкой и шибче, да и…, — малец смолк, обозрел полканов, сидящих сразу же за Рамой, каковые макаючи лепёшкой у тарели отправляли в уста усю таку капающую снедь, и добавил, — да и не дюже красивше… Да и засим… нешто Индре было до того як вы жущерить… Небось не рассёрдилси вон, ежели б вы стали вкушать у те явства ложкой… Сице я смекаю. Рам почемуй-то не ответил на тот говорок отрока, токмо вельми сладостно осклабилси, зекнув на него ласковенько, а махонечко опосля поспрашал:
— А, что ж ты княже не кушаешь больше?
— Да-к наилси я, — закалякал мальчишечка, и погладил дланью свой переполненный живот, на который стал давить сыромятный пояс. — Ужесь так был голоден, чё аж перьел… Во скоко мяса поил, да и пирог ентов ваш почитай весь умял.
— Жрудан, мы зовём это блюдо, — встрял у баляканья Кера, жаждая обратить на собе внимание мальчика. Обаче Борилка, словно не слыша той реченьки урвара, устремил к темнику спрос:
— Рам, оно мене уж можно уходють со стола аль як?
— Нет, княже… никак нельзя уходить со стола, — поспешно стал балабонить урвара, вон даже протянул руку и погладил мальца по полотну рубахи на плече. — Ежели ты выйдешь со стола, трапеза прервётся и все… все обязаны будут последовать вон из повалуши. — Резко повертав у сторону Керы голову мальчуган зыркнул глазьми на евойно лико усыпанное по глади белой кожи мелкими и крупными вжесь багровыми с едва различимой просинью пежинами. А тот кивнувши в направлении сидящих беросов, неторопливо насыщающихся, отметил, — ведь твои спутники ищё не покушали, — да широкось улыбнулси. Боренька вызарилси на дорогих его душеньке воинов и вздохнувши, рёшил обождать с уходом из-за столища. Но так как ему було досадно сотреть на морщинистого, а днесь ащё и покрытого пежинами урвару, вон возымел намерение продолжить бачить с темником, оный хоть и был хитрым, но аки воин нравилси отроку больче.
— Рам, — позвал Борилка полкана, вперившись очами у того. — А скока до горы Неприюта от Таранца ходу?
