Я закусила губу и уставилась вниз.
– А, может быть, у вас зашло до нечто большего? – опасно тихо прошептал Оливье.
– Это на вряд ли, учитывая, что мой труп сгнил лет двадцать восемь тому назад, – спокойно произнёс призрак, выходя из стены.
От неожиданности Оливье и аббат отшатнулись, заметно побледнев. Выпученными глазами они уставились на священника, не решаясь произнести ни слова. Рене попытался перекреститься, но отец Далматий лишь лениво махнул на него рукой.
– Пустое всё это. Я и сам могу вас перекрестить, на меня это не действует. Как и на остальных, кто здесь бродит…
Призрак довольно меланхолично сел на камень, и достал из рукава не большую книжицу.
– Отец Далматий призрак, он может на несколько секунд становиться осязаемым, – пробормотала я, поясняя ситуацию.
– Уже пара минут – я совершенствуюсь, – поправил меня священник.
Первым пришёл в себя аббат.
– И вы обитаете здесь? – указал он на развалины.
– Да. Я люблю тишину и покой. Так тут и было, пока вы не стали здесь ездить толпами, – буркнул призрак.
– О, Боже, – проговорил граф.
– Кстати, почему и они вас видят сейчас? – спросила я.
– Потому что я так захотел. Это могут все призраки, – объяснил отец Далматий, – Я не хотел, чтобы они сделали вам нечто плохое, – добавил он.
– Вы, наверное, бродите, потому, что ваша душа не закончила свои дела на земле? – спросил аббат.
- Нет, я брожу потому, что свёл счёты со своей судьбой, преступив закон Всевышнего – повесился в лесу, когда узнал о смерти девушки, которую любил, – с болью в голосе ответил он.
– Прискорбно, – сочувственно ответил граф, – И Анна вас видит?
– Да, меня и остальных, – кивнул наш собеседник.
– Остальных?!
– Здесь есть ещё призраки, – быстро произнесла я, – Но, нам лучше оставить вас наедине с вашим Святым Писанием. Кстати, погибшее существо было актёром, – добавила я.
– Не удивлён. В нём было что-то жеманное, от Позорного Греха, – признался отец Далматий.
– Если вам интересно, то труппа актёров сейчас гостит у моего дяди, – добавила я.
– Нет, не интересно. Я терпеть не могу кривлянья в лохмотьях, которые они зовут костюмами. К тому же, не думаю, что там будет нечто на религиозную тематику, – поморщившись, ответил он, – Но всего доброго. Выход из башни там, – указал он нам на дыру.
Мы медленно побрели к ней. Оливье помог мне выбраться. Он был бледен и задумчив.
– Вы должны мне многое рассказать, – требовательно ,но спокойно произнёс он.
– Хорошо. Если пообещаете не хвататься за сердце, и не кричать на меня, – ответила я.
– Мне кажется, нам всем надо выпить, – предложил аббат, и впервые я была с ним согласна.
В полнейшем молчании мы прибыли в замок. Местом распития успокоительного выбрали мою спальню, перед этим заказав туда сытный ужин. К удивлению, передо мной поставили сидр.
– Я не против выпить крепкого напитка, – несколько обиженно сказала я.
– Мадам, это мы в шоке от увиденного. Вы же, по-моему, уже ко всему этому привыкли, – возразил аббат, и налил бургундского себе и Оливье.
– Итак, как долго у вас это продолжается? – спросил граф, сделав большой глоток.
– Продолжается что? – не поняла я.
– Общение с этой нечистью, – уточнил он.
– Знаете, призраки не нечисть, а просто несчастные люди, которые допустили некоторые ошибки перед смертью, – постаралась объяснить я.
– А вы не боитесь, что это демоны, которые обманывают вашу глупую душу? – спросил аббат.
– Я не видела демонов. Пока призраки мне помогали. Хотя, в замке было одно агрессивное привидение, но оно исчезло, – пожала я плечами.
– А кто ещё здесь ходит? – поинтересовался Оливье.
– Ну, я пока знакома только с месье Филиппом и отцом Бертраном…
– Это кто? – спросил Рене.
– Отец Бертран раньше был здесь священником, он любил эти земли. Наверное, поэтому и остался. Он появляется редко.
– Месье Филиппа вы упоминали часто, – припомнил Оливье.
– Да, он познакомился со мной ещё зимой на пикнике, когда я собирала хворост для костра.
– Пикник зимой?! Я, видимо, что-то не знаю о начале ваших отношений? – удивлённо спросил друга аббат.
– Месье Филипп – это ваш отец, Оливье. Он не ушёл. Он остался в замке, – собравшись с духом, ответила я.
Граф подавился вином, пролив полбутылки на себя.
– Анна, если эта шутка, то очень злая! – раздражённо сказал он.
