Рассерженная этим самовольным поцелуем, я попыталась вскочить с его колен. Но мужчина держал меня достаточно крепко, и после нескольких бесполезных рывков я успокоилась.
– Развяжите мне руки, – попросила я.
- Вы пока не всё съели, – ответил граф.
– Если я съем ещё кусок, то меня стошнит. Причём, на вашего же друга, – несколько грубо ответила я.
– Наверное, ей не стоит начинать завтракать подносами. Может, надо делать это постепенно? – предложил Рене.
Наконец, мне дали встать, и развязали руки.
– Какой кошмар, размазали по мне мёд! Теперь всё тело липнет, – с раздражением воскликнула я, и, придерживая платье руками, дабы оно не упало, я помчалась к себе наверх.
За то время, что я, с помощью воды, смывала с себя липкие следы, граф и аббат отбыли к моему дяде, дабы поболее узнать о труппе актёров. Я не желала сидеть всё это время в замке. Гораздо больше мне хотелось побывать на свежем воздухе. И, желательно, одной. Поэтому сменив платье, я приказала подготовить мне Донну для прогулки. Видимо, запрет на верховую езду пока ещё не был наложен, потому как грумы быстро и безукоризненно выполнили мой приказ.
Подумав немного о своей прогулке, я решила навестить отца Далматия. Как ни странно, но беседы с ним многое проясняли. Проезжая мимо поместья дяди, я видела лошадей Оливье и аббата во дворе. К счастью, самих всадников не было поблизости. Пришпорив толстую лошадь, я вскоре подъехала к развалинам башни.
– Не ожидал вас увидеть, – произнёс отец Далматий, стоя возле руин, – Месье Филипп рассказал, что вы обезумили от горя, потеряв дитя. Примите мои соболезнования в связи с утратой, – он спокойно посмотрел на меня, но в его голосе не было сарказма или насмешки.
– Да, я чувствовала себя не очень хорошо после падения, – мрачно ответила я.
– Я думаю, что вам следует смириться с утратой. Дети часто мрут в младенчестве. Женщины теряют плод и на более поздних сроках. И это не нонсенс, а законы природы, – несколько нравоучительно сказал он мне.
– Здесь дело не в самом выкидыше. Мой муж изменил мне со своей старой любовницей, матерью Рауля, – всхлипнув, объяснила я.
– Мужчины-однолюбы в природе встречаются редко, – пожал он плечами.
– А вы были однолюбом?
– Увы, но да. И это привело меня к гибели. Если бы я смог тогда утешиться, то сейчас бы не бродил в сумерках по развалинам, – грустно ответил он.
– Почему в сумерках?
– В это время у меня больше сил, и я могу ходить на дальние дистанции, -рассказал он мне об особенностях загробного мира.
Внезапно он довольно осязаемо схватил меня за плечи, подтянув к себе, и зло прошипел:
– Никогда больше не смейте пытаться укорачивать свою жизнь!
Я с трудом вырвалась, хотя через пару минут его руки всё равно ослабли бы.
– Откуда вы знаете? – удивлённо проговорила я.
– Мне, знаете ли, трудно одновременно выбивать ваш любимый стул от двери, и исчезать, – буркнул он.
– Вы были в моей спальне, когда я была вне себя? – недоумевающе взглянула я на него.
– Да. Неужели вы думаете, что я мог бы проигнорировать ваше состояние? – ответил он, и отвернулся.
– Но откуда такая привязанность ко мне?
– Будете меньше знать – дольше проживёте, – вновь прошипел он мне в ответ с обидой.
– Простите… Но могу я задать нескромный вопрос? – немного помявшись, обратилась я к священнику.
– Вы знаете, что он неудобен, но всё-таки его задаёте, – фыркнул отец Далматий.
