И только Рей собирается возмутиться, как Кайло опережает ее.
Он наклоняется, ловит свободной рукой ее лицо и целует прямо в губы. И так как ее рот уже был приоткрыт, его язык тут же оказывается внутри. Рей судорожно втягивает носом воздух, в то время как у нее под ребрами что-то обрывается и устремляется прямо к подкосившимся ногам.
Она готова ответить на его вторжение с не меньшим пылом, но ей хочется млеть под этим натиском, настойчивым, но все же нежным. Рей просто не в силах хоть что-то сделать: ее не слушаются ноги, и, вероятно, вся она уже давно оплавилась, как свеча. Ей просто хочется, чтобы Кайло не останавливался.
— А ну-ка хватит! — грубый старческий голос остужает ее пыл не хуже ведра холодной воды.
Рей отрывается от Кайло со звуком выдернутой из ванны пробки.
Люк зажигает свет в прихожей и окидывает их взглядом, полным гневного осуждения.
— Спасибо, что не на кровати! — сварливо замечает он.
Грудь Кайло тяжело вздымается, глаза затуманены. Он смотрит на Люка растерянно, затем фокусирует взгляд, забирает из ее руки папку и, не сказав ни слова, стремительно покидает квартиру.
Ноги Рей делают шаг вслед за ним, но она вовремя одергивает себя и поворачивается к Люку, вспоминая, зачем приехала.
— Это правда? — почти выкрикивает она. — Правда, что вы уничтожили его работу?
— Выметайся отсюда, — нелюбезно бросает он ей, скидывая на пол авоську с продуктами, раскладной стул и шахматную доску.
— И не подумаю!
— А ну брысь! — Люк с невероятной для его лет прытью оказывается около нее, хватает за шкирку и пытается выставить за приоткрытую дверь, но Рей упирается о косяки ногами и руками.
— Нет! Вы мне все расскажете! — и словно в подтверждение своих слов, она захлопывает входную дверь, а потом подныривает под его руку и проскакивает вглубь прихожей. — Отвечайте, зачем вы это сделали!
Люк поворачивается к ней, какое-то время зло сверкает на нее голубыми глазами, но потом в одно мгновение словно выдыхается. Он устало кивает и жестом зовет ее за собой на кухню.
— Никогда мне не бывает так совестно, как когда я вспоминаю о том, что сделал, — горько произносит он, заварив чай и усевшись за стол. Рей кружку не принимает, но садится, скрестив руки на груди.
— В тот роковой день я и впрямь вознамерился уничтожить то, над чем работал Бен. Я пришел в его кабинет поздним вечером. Сначала нашел и сложил его записи к себе в сумку, чтобы позже сжечь их.
— Вы не умеете пользоваться шредером?
