— И почему твои бумаги находятся у Люка в квартире?
— Очевидно, потому что старый козел их выкрал и спрятал, — не скрывая застарелой ненависти, отвечает Кайло. — Я здесь больше ничего не трогал, заберу лишь это.
— Как…? — Рей не сразу находится, что именно спросить. Она ехала сюда, чтобы дать Люку шанс оправдаться, а вместо этого узнает, что он к тому же еще и вор. — Как Люк мог так поступить?
— А ты думала, что он — добрый дядюшка, с которым можно погонять чаи и который будет тебя наставлять?
— Ну… вообще-то, так и есть…
— Ага, подожди тогда, пока ему вожжа под хвост не попадет и он не решит, что твои исследования — угроза для человечества.
Рей раздосадована и сбита с толку.
— Я не знал, что что-то от моей работы осталось, думал, он все уничтожил.
— То есть ты не за этим сюда вломился? — колко замечает Рей.
— Не твое дело, — впервые огрызается Кайло.
— Ооо, так ты будешь не против, если я все-таки позвоню в полицию?
Она совершенно точно блефует: теперь Рей уже знает, что ей не хватит духу сдать Кайло, но надеется, что он хотя бы испугается.
Однако Кайло не сильно беспокоится об ее угрозе, словно видя ее насквозь.
— Буду против, — все же произносит он медленно.
Между ними повисает пауза, и внезапно Рей замечает, что сегодня он сверху в одной черной безрукавке. А вместо сапог на ногах черные кеды. Что вполне уместно, на улице же асфальт плавится.
— Как-то жарко здесь, — замечает она.
— Очень, — шепчет Кайло, и его взгляд добавляет к температуре воздуха еще несколько градусов.
— Держи, — Рей возвращает ему папку.
Он протягивает руку в ответ, но вместо того чтобы взяться за бумаги, его пальцы накрывают ее. Касание легкое и нежное, и очень-очень волнующее. Это похоже на все те фантазии, которые всплывали невольно в ее голове, но которым она решительно не давала шанса.
Подав последний сигнал бедствия, ее мозг сообщает, что больше не собирается принимать в происходящем участия, и отключается. Рей остается наедине со своим гулко стучащим сердцем, с головой, готовой пойти кругом, и с Кайло, который подходит еще ближе. Теперь их разделяет расстояние, измеряемое ровно той папкой, в которую она вцепилась.
Рей не имеет возможности отчетливо видеть его лицо в полумраке прихожей, но его взгляд она прекрасно различает. Он так на нее смотрит, будто она ему денег должна или ему нужно уговорить ее платить профсоюзные взносы.
— Я же не мешаю тебе — бери свои бумаги.
— Еще как мешаешь, — с чувством произносит он. — Ты прямо бедствие ходячее.
