— Не хуже Лепса? — уточнила Шанелька, ковыряя песок босой ногой.
— Да! Нет. Лучше. Его. Ты решила поиздеваться, да? Я понимаю. Тебе нелегко без меня, и это реакция организма.
— Ты что хотел? Сказал «по делу». Какое дело?
— Дело? — изумился бывший возлюбленный, — а это что — не дело? Твое душевное состояние. И умственное. Я ощущаю ответственность. Как мужчина и интеллигент. Или ты полагаешь, что разрыв обязан привести к потере общения? Нет. Я настаиваю, чтоб ты держала меня в курсе. Чтоб я смог предостеречь. Ненужные связи. Да. И я вполне могу продолжать руководить твоим образованием. И совершенствованием.
— Чтоб я слушала Лепса, — подсказала ему Шанелька.
— Да, — с достоинством согласился Костик, — ты почерпнешь…
— Не дождешься, — Шанелька прервала разговор и вернулась на коврик. Упав на коленки, сунула телефон под пакет, резкими движениями завертела волосы в пучок, ткнула в него заколку.
— Череп звонил? Всеобщее дамское счастье?
— Криси. Короче. Потом расскажу, в деталях. Поржем. А сейчас, как мы говорили. Ты посиди. А я пойду и утоплю нафиг Нельку, которая Черепу четыре года жизни подарила.
— Себя не утопишь?
— Не дождется!
Шанелька встала, быстро пошла в воду, подняв подбородок и резкими шагами разбрызгивая веера винных капель. Забыв о тщательно скрученных волосах, снова нырнула. Плыла под водой долго, пока не кончилось дыхание, и зашумело в ушах.
Поднимаясь, запрокидывая лицо к мерцающей, как легкое красное вино, зыбкой поверхности, повторяла про себя, на остатках скомканного дыхания «фламинго, дурацкая птица, розовая, как солнце… Нелька утопла, нет больше девочки Нелечки, Нель-Нель, ах-тьфу сероокой Нелинды. Вместо нее, на поверхность, новая Нелька-Шанелька. Человек. Смелый. Плевать на Черепа, плевать на его Катерину».
Воздух с болью ворвался в легкие, а в глаза потекла мягкая радость пурпурной вечерней зари. Ударил по ушам далекий мегафонный голос, говорящий что-то там для участников.
Смеясь и окуная в воду горящее лицо, по которому стекали морская влага и соленые слезы, Шанелька отвернулась от голоса, поплыла к горизонту, мерно работая ногами и руками. Повторяла про себя мерные смешные слова, ставя их в любом порядке, лишь бы не умолкать, не давать себе остановиться и пожалеть.
А потом устала, сильно. Легла, под легкими прозрачными облаками, такими розовыми, будто их вышили из светлых перьев фламинго и вставили в рамку воды и песка, толпы отдыхающих, смеха и голосов.
