- А чего б и не смазать, - в сердцах как-то бросила кухарка Наталья, крепко сбитая, ещё молодящаяся казачка, проживающая в соседней комнате с отдельным входом со двора - иной раз так скрипит, с тоски выть хочется, хоть на стенку лезь.
Первое время, общаясь с кухаркой Натальей и тем же хромым конюхом Герасимом, Савелий вольно-невольно ощущал их настороженные взгляды на себе. Как могло случиться, что хозяин приблизил незнакомого парня и с первого дня доверил ему освободившееся после осенней ярмарки место личного кучера. Да, поговаривали, что там, на ярмарке, случилось несчастье, Афанасия Серафимовича понесли лошади и старый кучер настолько покалечился, что по слухам был определён в дом призрения, и какой-то хлопец предотвратил беду, укротив коней прямо перед отвесным склоном оврага. В их представлении бесстрашный удалец должен быть почему-то непременно невысокого росточка, подвижный, чем-то напоминающий прежнего кучера, старика Архипа, а этот высокий, широкий в плечах, какой-то медлительный и нерасторопный, не по возрасту степенный, меньше всего походил на героя. Уж не он ли это на самом деле? И если даже это он, почему тогда Наталья, и конюх были взяты на работу по рекомендациям, поначалу работали с испытательным сроком, а этого, стоило ему только переступить порог, хозяин приблизил, приодел, и тот через три дня приставил к исполнению непосредственных обязанностей. И главное не спросишь, с виду такой серьёзный, не знаешь с какой стороны подступиться. Сам же Савелий считал, что так оно и должно было быть. В тот день, когда купец, почитай, народился на белый свет заново, он настолько проникся доверием к незнакомцу, что любые испытательные сроки теперь выглядели бы просто смешными - ведь он, рискуя жизнью, спас Афанасия Серафимовича от верной гибели, а это уже говорило о многом, тем более, что по природе своей Савелий особой разговорчивостью не отличался и больше предпочитал помалкивать, нежели говорить.
Хотя среди дворни был ещё один мужичок-мастеровой, каретных дел мастер по прозвищу ''Божеупаси''. Дело в том, что до приобретения фаэтона и ''линейка'', и бедарка (исковерканное местным диалектом двухколёсная повозка - бестарка), и те же лёгкие зимние саночки, находились под присмотром конюха и кучера, и при необходимости починкой их они же и занимались. С появлением фаэтона, да ещё на резиновом ходу, мороки прибавилось, нужен был уже специалист, и такой вскоре нашёлся. Невысокого росточка, с простоватым, одутловатым, землистого цвета лицом, мужичок, оказался мастером на все руки. Он тебе и плотник, и столяр, и слесарных дел мастер. Всё бы ничего, да частенько от него разило спиртным перегаром. Порфирий Егорович ни разу не поймал его на месте преступления, однако частенько, почёсывая затылок, под опущенным при этом по самые глаза картузом, хитровато вопрошал: ''Было?'' на что всякий раз получал скоропалительный ответ мастерового: ''Боже упаси!''. И совершенно непонятно становилось, почему Афанасий Серафимович строго-настрого наказал присматривающему за порядком приказчику, разве что стращать каретных дел мастера, но не более того. ''Сам такой!'' - впервые выслушав из уст хозяина наставление, подумал он тогда. И действительно, купец частенько уходил, как правило, в недельные запои, правда, последний, по случаю счастливого спасения на ярмарке, с ресторанными гуляниями, цыганами, да шумными выездами под Машук, затянулся на целых две.
