Когда поздравления подошло к концу, подал голос колхозный бригадир Иван Михайлович Мельников. Поднявшись, он посмотрел на сельчан, остановив взгляд на Гавриле Гелуне, и сказал, лихо подкручивая и без того острые кончики усов:
- Гаврюш, а ты чё притих? Твоё время подошло. А ну давай нашу новую, про гордость. Уж больно душевная песня.
Гаврила с готовностью растянул было меха, но неожиданно увидел, как Пётр пододвигает к нему наполненную рюмашку. Незамедлительно, он опростал её не закусывая, поправил ремень гармони на плече и начал наигрывать проигрыш. Мельников с готовностью принялся дирижировать. Его знали на селе как лучшего ''спивуна'', до того он душевно выводил мужские партии в любой песне. Всякий раз, когда женщины начинали петь, они с надеждой поглядывали в его сторону, ожидая поддержки. Слыл он, по единодушному мнению односельчан, человеком заслуженным, но слегка чудаковатым. И на то был повод. С фронта привёз Иван Михайлович трофейные немецкие часы, которые почему-то всегда носил поверх манжеты рукава рубашки, для форсу, как подметил в своё время дед Перерво и оказался не совсем прав. Впоследствии выяснилось, что на фронте Ивану Михайловичу осколки немецкого снаряда перебили кисти обеих рук. Поначалу в прифронтовом госпитале врачи хотели ампутировать левую (держалась она исключительно на жилах да коже ), но Мельников уговорил молодого хирурга сохранить руку. Руки срослась, но мало того, что оба запястья были изуродованы, носить часы на левом оказалось крайне затруднительно: ремешок, если его затянуть туго, натирал заметно выступающие под кожей неровно сросшиеся кости, а если ослабить, - болтался. Потому и привёз он эти часы в тощем ''сидоре'' вместе с немудрёными подарками матери и жене. Это уже потом, Варвара Яковлевна посоветовала мужу носить их на манжете рукава.
-Люди ж засмеют, - возразил, было, Мельников, - скажут - похваляюсь.
- Нехай люди похваляются, своими орденами, а у тебя только ''Славы'' - две, а ещё медалей скоко, - мудро заключила Варвара Яковлевна.
Гаврила вёл проигрыш, не отрывая глаз от Мельникова, как вдруг сделал паузу и выразительно кивнул Ивану Михайловичу. Тот чистым, красивым голосом запел:
Где тропа, где тропа за рекой запорошена,
Были встречи у нас горячи,
Не ходи, не ходи ты за мною хороший мой,
И в окошко моё не стучи,
Иван Михайлович дирижировал, правда пока ещё самому себе, часы поблёскивали на его руке, и почему-то неожиданно перевёл взгляд на Машу, - на всякий случай, лёгким кивком головы сделал ей предложение подключиться, поддержать песню, без всякой на то надежды, но случилось непредвиденное, Маша решительно тряхнула роскошными каштановыми волосами и запела:
