Казалось, жизнь стала налаживаться после случившегося бедствия, люди стали отходить от понесенных утрат и страданий, но возникла новая проблема — недовольство все большей части знати из родовых и сословных кланов. Решительные меры Верховного правителя и его сторонников не всем пришлись по нутру, важные мужи, обиженные ими, не смирились с притеснением: — мол, не по правде с ними обошлись — они служили как могли, а теперь их заменили на каких-то худородных или вовсе невестимо какого рода-племени! А то, что кто-то из смердов и прочей черни мог погибнуть от голода и холода по их вине — эка беда, да они плодятся без счета — помрут одни, родятся другие.
Варяжко на какое-то время упустил из своего внимания ситуацию с кланами, занятый более важными, как он считал, заботами. Только когда тайная служба передала ему информацию о назревающем против него заговоре влиятельных мужей из части родов и сословных гильдий как в Новгороде, так и Пскове, Гдове, Порхове, — спохватился и принялся разбираться с недругами. Дал указания вызнать о них нужные сведения, продумал возможные меры, после вместе с ближним своим окружением проработал операцию по ликвидации заговора и устранению главных зачинщиков. Шел на риск конфронтации не только с причастными кланами, но и другими, которые могли посчитать его угрозой для себя. Но иного пути справиться с создавшимся положением Варяжко не видел, да и самые значимые рода из всех племен он привлек на свою сторону, был уверен в их поддержке.
Силовую акцию провели специально отобранные люди в тайной службе, не боявшиеся запачкать руки в крови. В темную ночь перед самым Просинцем они, как тати, проникли в хоромы главных заговорщиков, подняли их с постели и увели неведомо куда. С тех пор о бедолагах никто не ведал, сгинули бесследно, а родичи ничего не могли прознать о них, только гадали — кто причастен к злодеянию, но тихо, без громкого ропота — тайный недруг сумел внушить им страх столь решительной расправой. С другими заговорщиками обошлись не так радикально — прилюдно обвинили в измене и покушению на власть, кого-то изгнали из родных краев, в большей же части им назначили солидные виры. Не сказать, что недовольных стало меньше, напротив, гораздо больше, но пойти открыто против силы мало кто решался. По сути Варяжко перешел рубеж прежнего правления, вышел за рамки дозволенного правом и народом, но его скорые и крутые меры не вызвали отпора, он просто обескуражил ими всех — и врагов и сторонников.
