Как там у «Что делать?» с реализмом? Например, в «Перестройке» показаны вышеназванные пять героев. Неужели это срез общества? Неужели это «типичные характеры в типичных обстоятельствах»? Все население тогда ходило и речи произносило о счастливом будущем — так, что ли? Не кажется ли авторам, что даже в сумме подобных персонажей было незначительное меньшинство в 1991 году? Реалистам стоило бы показать, почему большинство людей бездействовало и безмолвствовало, — ведь это и было типичное поведение. В этой постановке народ вообще не показан. Но не показаны и те, кто выиграл от подавления «путча» — ельцинская бюрократ-буржуазия, готовящаяся разорить страну. Интерес авторов к героям-горлопанам заставляет подозревать «Что делать?» в том, что они воспринимают 1991 год как упущенную возможность расцвета демократии, свободы и наполнения прилавков едой. Это какими же дураками нужно быть, чтобы в 2008 году так считать? Своими персонажами, якобы важными деятелями, «Что делать?» маскируют истинные классовые причины событий 1991 года. Выведя именно этих деятелей на первые роли, «Что делать?» расписываются в своей антиреволюционности и идейном родстве со стадом советских либералов-интеллектуалов: это их групповая, интеллектуалов, точка зрения и групповая память о том, что в «перестройку» якобы был некий общественный подъем. Налицо типичный случай классового подхода: интеллектуалы знают себя, помнят себя и то, что они делали и говорили — и свою точку зрения выставляют как точку зрения всего общества. А марксисты, как и продолжатели линии Брехта в искусстве, должны как раз разоблачать точку зрения, навязываемую нам политическим и классовым врагом.
У «Что делать?» нет повествования, подготавливающего зрителя к восприятию идеи. Значит, уже до просмотра человек должен иметь достаточно полное представление о том событии, по поводу которого «Что делать?» сняли свое творение. Многие ли россияне разбираются в том, какие взгляды были у активистов «перестройки», и как они взаимодействовали? Многие ли в курсе попыток «Газпрома» соорудить свою «башню» в Питере? Ясно, что круг знающих об этом крайне узок. Значит, «Что делать?» снимают эту псевдохудожественную видео-«публицистику» для своих, а также для западных конкурсов и фестивалей, поэтому в свою продукцию всегда вставляют английские субтитры. У «Что делать?» нет стремления быть понятыми простыми людьми, нет стремления образовывать этих людей. «Что делать?» устраивает быть признанными в
