Я ничего не отвечаю. А ему и не нужно это. Он забирается в кузов, зевает во весь рот:
— Иди зови ребят. Ехать надо.
— …Погодите немного, — говорит нам мама Вики, — сейчас пирог из картофеля готов будет.
— Спасибо, нам пора, — говорю я.
— Вы пирог за наше здоровье съешьте с дочкой, — говорит Сашка.
Мы идем к машине. Маша сидит в кузове. Она улыбается нам.
— Выяснили точно. Еще тридцать километров до базы, — говорит водитель.
— Это потрясающе! — говорит Маша.
— Все сели? — высовывается из кабины Карпов.
И вдруг я вижу: бежит от дома через дорогу Вика. Она протягивает сверток. Я на ходу успеваю взять его.
— Это пирог! — кричит она. — До свиданья!
Мы долго машем ей руками.
— Как спалось? — спрашивает Сашка у Маши.
— Мы с хозяйкой — отлично, — смеется она, — а вот товарищ младший лейтенант не спал, кажется.
— Они спали, — говорит старшина.
— Ну, значит, вы не спали, — смеется Маша, — кто-то три раза за ночь будил нас, в дверь стучал: «Маша, мне надо с вами поговорить!»
— Я не стучал, — говорит старшина.
Карпов выходит из штаба дивизии. Мы смотрим на него.
— Пополнение уже ушло к нам, — говорит он. — Мы разминулись. Ждать не стали.
— Вот и хорошо, — говорит старшина, — забот меньше.
— Будем американский бронетранспортер получать, — говорит Карпов, — тоже штучка ничего себе. Берите, старшина, сапоги на складе, грузите полуторку и отправляйтесь. Мы в бронетранспортере.
Сапоги! Вот они когда. Настоящие сапоги. Вот теперь-то только и начнется по-настоящему. Сапоги… А то ведь, как обозник, в обмотках хожу. Даже стыдно. Автомат и обмотки. Ну уж теперь повоюем!
Карпов уходит по всяким отделам.
— В сапоги можно навертеть тряпок до черта, — говорит Сашка, — никакой мороз не прошибет.
— И не промокнут, — говорю я.
— Хорошо, — говорит Сашка, — тавотом подмазал и гуляй.
— И ложку можно за голенище заткнуть, — говорю я.
— Обуваться-то — одно удовольствие, — говорит Сашка, — потянул, и готово.
— Надо за ушки тянуть, — говорю я.
— Конечно за ушки, — говорит Сашка.
Он уходит знакомых поискать. Земляков. А я тоже похожу. Посмотрю, как тут люди живут.
Идет война. Идет она себе без передышки. Делает свои дела. Ни на кого не смотрит. Идет война. Ржавеет мой автомат. Ни разу я не выстрелил из него.
— Ты откуда взялся, господи?! — слышу я за спиной.
Это Нина! Она в гимнастерке. Пустой котелок в ее руке. Это же Нина…
— В гости приехал?
— Тебя искал, — говорю я, — с тех пор все ищу.
Она смеется. Она рада. Я вижу.
— Ах ты, мой дорогой… Вот дружок настоящий. Не забыл, значит?
