— Кто это? — спрашиваю я.
— Не ори, — говорит хозяйка, — лег и спи.
Это у меня бред. А меня засмеют, засмеют… И все-таки кто-то плачет. А может быть, это Мария смеется?..
Утром Сашка Золотарев говорит:
— Похоже, что здесь припухать. Комбат картошку ест. Машины разбиты.
Сашка уже умылся. От него пахнет морозом. Щеки у него, как у ребенка, пунцовые. Уже успел все разузнать. А Коля спит. А в хате — ни Марии, ни хозяйки.
— Что ж с нами теперь будет? — спрашиваю я.
— А ничего не будет, — говорит Сашка, — подождем новую технику — и снова.
— А машины побиты?
— Начисто.
— А кухня работает?
— Какая там кухня…
Сашка достает из мешка три пачки горохового концентрата.
— Вот выдали. Будем варить. Колю-то будить надо. Вставай, Мыкола.
И вдруг входит хозяйка. И снимает платок с головы. И я вижу, что она совсем молодая. И красивая.
— Вставай, Мыкола, — говорит Сашка.
Но Коля спит.
— Зачем будишь-то? — спрашивает хозяйка. — Пускай его спит. Устал ведь.
Она говорит строго очень, а сама все на Колю смотрит.
— Давай сварю, — говорит она и берет у Сашки концентрат.
…Мы сидим за столом. Мы молчим. Едим похлебку гороховую. Мы едим деревянными ложками. А у меня ложки нету. Вот уйдем отсюда, и достану я свою дощечку… Я уж этой деревянной сейчас поем. Давно ложки у меня не было… Мы едим гороховую похлебку, хлеба нет. Коля ест медленно. Изредка на хозяйку посматривает. А она сидит напротив. И тоже иногда на него глядит. И все. А я жду, что Мария вот-вот начнет смеяться. А она и не смотрит на меня. Я сейчас только и разглядел ее как следует. Она курносая такая. И лицо широкое. И на лоб смешная челочка спадает. А на носу — несколько крупных не то веснушек, не то просто родинок.
— Ну как, конопушечка, — говорит ей Сашка, — как жить дальше будем?
— Проживем, — говорит Мария.
— Вкусная штука получилась, — говорит Коля и смотрит на хозяйку.
— А что это вы друг на друга и не похожи вроде? — спрашивает Сашка. — Живете вместе, сестры как будто, а не похожи…
— А мы и не сестры, — говорит Мария, — мы чужие. Просто живем вместе.
— А похлебочка-то ничего получилась, — говорит Коля. И смотрит на хозяйку. А она ничего не говорит.
И вдруг входит Шонгин.
— Ну вот, принесло, — громко говорит хозяйка.
А Шонгин садится на табурет.
— Много народу побило, — говорит он, — и раненые есть. Увезли. — И достает кисет.
— Покурим? — спрашивает Сашка.
— А чего курить? — говорит Шонгин. — Тут и на одну не наберется. — И показывает кисет.
— А ты где спал, Шонгин? — спрашивает Коля.
