С уст не сходили имена отважных лётчиков: Ляпидевского, Доронина, Слепнёва, Каманина, Молокова, Леваневского, Водопьянова, которые на своих не приспособленных к суровым условиям Севера самолётах пробивались к ледовому лагерю. То-то было радости, когда они вывезли челюскинцев с льдины на материк!
Правда, желание стать лётчиком у меня возникло ещё раньше — в одно, как говорится, прекрасное утро, когда мне было всего шесть лет.
Я жил тогда у дедушки в маленьком городке Ахтырка, что находится на Украине между Сумами и Харьковом. Это очень тихий и зелёный городишко возле речки Ворсклы.
Дедушка мой был знаменитый на весь город каменщик: печи клал, стены кирпичных зданий возводил. И ещё дедушка очень любил петь. Особенно нравилась ему песня «Дывлюсь я на небо». Я часто подпевал дедушке, и меня удивляло, почему эта песня такая грустная, почему в ней столько тоски по небу, по воле. Разве люди могут быть соколами и летать, как птицы?
Как-то я спросил об этом дедушку, он загадочно ответил:
— Мал ты ещё. Вот. подрастёшь — узнаешь, что люди тоже могут летать.
Каждое утро я выгонял за калитку козу Маньку и привязывал её к колышку на ближнем выгоне, где она паслась целый день. Я недолюбливал Маньку: она была драчливой и при • каждом удобном случае норовила боднуть. Только зазевайся!
А зевал я часто. Привязав Маньку, я засматривался на аистов, которые пролетали над выгоном к болоту. Крылья у них большие, широкие, с чёрной опушкой на концах, клюв длинный, красный. И ноги тоже длинные и тонкие, словно жёрдочки из лозы. Воробьи, голуби, вороны и все прочие птицы, которых я знал, в полёте часто-часто крыльями машут, а вот аисты величественно парят.
У нас в огороде, на старом тополе с засохшей вершиной, гнездилась семья аистов. Я внимательно к ним присматривался. Аистиха всю весну сидит в гнезде, птенцов высиживает, а старый аист, как дозорный, рядом на одной ноге стоит, свой дом охраняет. Подойдёт время обеда, оттолкнётся аист от
гнезда, расправит широкие крылья — и полетел на болото, даже ни разу не взмахнув ими.
Как это у него получается? Почему он, не махая крыльями, летит и не падает? А воробей при полёте так трепыхает крылышками, что их не видно. Да, есть над чем задуматься! . .
Особенно поражало меня то, что аист, слетев с гнезда, мог не только снижаться на неподвижных крыльях, но и набирать высоту. Кружится на месте и всё выше и выше поднимается, иногда под самые облака — в точечку превращается.
