Тёмной ночью с одного из подмосковных аэродромов взлетели аэропоезда и взяли курс на запад. Один из планёров пилотировал Сергей Анохин. В грузовом отсеке возвышалась целая гора ящиков со взрывчаткой. Лететь трудно, ночь тёмная, самолёта совсем не видно, а бортовые огни включать нельзя: фашистские ночные истребители могут обнаружить аэропоезд. Но Анохин уверенно вёл планёр за самолётом, ориентируясь по невидимым с земли синим языкам пламени, которые вылетали из выхлопных патрубков моторов. Над линией фронта аэропоезд обстреляли зенитки, но огонь их, к счастью, был слабый и неточный. Через некоторое время аэропоезд вышел в заданный район и, как было условлено заранее, трижды помигал бортовыми огнями.
Внизу вспыхнул условный сигнал — три костра, разложенные в определённом порядке. Они указывали место и направление посадки. Анохин отцепился от самолёта и, ориентируясь по кострам, пошёл на посадку. Чтобы сохранить маскировку и секретность аэродрома, он лишь перед самой землёй включил посадочную фару, благополучно приземлился и остановился у самого костра. В свете слабого огня Анохин увидел бегущих к нему вооружённых людей и подумал: «Свои или чужие?» На всякий случай взвёл автомат. Но, услыхав русскую речь, открыл фонарь кабины и тут же попал в объятия партизан. Вслед за Анохиным приземлились и другие планёры. А самолёты-буксировщики, выполнив своё задание, повернули назад и бесследно исчезли в ночи.
Командир партизанского отряда поблагодарил пилотов за взрывчатку и как бы невзначай кивнул на планёры:
— Что же теперь с ними делать?
— Придётся сжечь или поломать, одним словом — уничтожить! — сказал Анохин. — Взлететь отсюда за самолётами нельзя, слишком мал ваш аэродром.
— Эх, жаль, сынки, — вздохнул командир, — я думал, вы меня выручите. Тут у меня тяжелораненые бойцы имеются. Я надеялся, что вы их на Большую землю вывезете, жизнь им спасёте.. .
Анохин задумался. Своё задание он выполнил — доставил взрывчатку. Уничтожить планёры — дело одной минуты, благо что деревянные. Но как же раненые?
— А какая тут длина поляны? — поинтересовался он.
— Да метров шестьсот будет, — оживился командир,— а потом сразу вековые сосны стеной стоят.
— Мало, очень мало, — вздохнул Анохин. — Один буксирный трос сто метров длины требует. Что же для взлёта останется? . . Не успеем набрать высоту, в сосны врежемся. . .
Наступила тягостная пауза. Командир отряда махнул рукой в сторону планёров: дескать, что ж, можно кончать с ними. По этому отчаянному жесту Анохин понял, как трудно командиру и раненым бойцам.
