— Как вас зовут? Вы наверняка модель… Жаль, что вы учились не в нашем классе…
Я игнорирую назойливых соседей, но они не сдаются. Тогда я наклоняюсь ближе и доверительно сообщаю:
— У меня ипотека и трое детей. Я пришла на вечер встречи, чтобы найти богатого мужа. Вы как, обеспеченные?
Мужчины поспешно отворачиваются, а я прячу улыбку. Невеселую улыбку, потому что у обоих незнакомцев обручальные кольца, а они бесстыдно заигрывают с кем попало, казановы доморощенные. Возвращение в прошлое не дает тебе иммунитет от настоящего.
Пришедшие рассаживаются по местам, и директор выходит на сцену. Все те же седые волосы в строгом пучке, прямая спина и серое вязаное платье. У нее их целая коллекция.
Толпа смыкается на мне, удерживает в ловушке слишком близко к сцене. Я хочу спрятаться, исчезнуть. В школе я пыталась быть невидимой, чтобы спрятаться от насмешек. Сегодня пришла покрасоваться, но… я не только оборвашка, а еще и дурочка, если верила, что вечер встречи сможет изменить прошлое, хранящееся у меня в голове.
Улучаю минутку, пока директор возится с микрофоном, и высматриваю себе место в последнем ряду. Там безопаснее: я вижу всех, никто не видит меня.
Шагаю в проход, сопровождаемая десятками липких взглядов. Не люблю, когда на меня смотрят, никогда не любила. Кто-то зовет меня, но я ускоряю шаг.
До последнего ряда остается несколько шагов, когда я поднимаю взгляд и замираю.
Никита Королев. Король.
Стоит, прислонившись к дверям, руки в карманах. Разглядывает меня так откровенно, что в животе возникает сосущий вакуум.
Высокий, поджарый, чертовски привлекательный. Волосы выгорели от солнца, значит, недавно из отпуска. Глаза то серые, то зеленые.
Невзирая на тишину в зале и на внимание директора, Никита присвистывает в знак восхищения.
— А-ля! — растягивает мое имя, достаточно громко, чтобы услышал весь зал.
Никита меня узнал.
Они с Изабеллой никогда не дразнили меня оборвашкой.
Никита называл меня Алей, когда смеялся над моей влюбленностью и говорил друзьям: — Да оставьте вы Алю в покое! Что с нее возьмешь, с убогой?
Он не называл меня оборвашкой, он ранил сильнее.
Он ранил в самое сердце, и я ласкала те раны, верила, что со мной что-то не так.
Толстая, глупая, никудышная. Я верила, что если похудею, поумнею, похорошею, то Король полюбит меня так, как никого другого. Сильнее, чем Изабеллу.
Юношеская любовь как болезнь, и вот я вернулась… зачем? Чтобы доказать Никите, что он не прав?
Я изменилась снаружи, но не внутри. Раз вернулась, значит, прошлое держит до сих пор.
