Никита щелкает пальцами, и торопливая официантка готовит для нас столик в углу.
Интимная атмосфера, свечи, меню в тяжелой кожаной обложке. Если бы память была избирательной, я бы запомнила бар, атмосферу, красивое лицо Никиты и его улыбку, и стерла бы почти все, что он сказал. Кроме комплиментов.
И уехала бы домой.
— Расскажи, что ты делаешь в своей парикмахерской. — Никита улыбается, глядя на меня поверх меню.
— Я работаю в косметическом салоне, а не в парикмахерской.
— Одно и то же! — пожимает плечами. — Так что ты там делаешь? Начесываешь, штукатуришь… подожди минутку, отец звонит, мне придется ответить.
Быстро поднявшись, Никита вышел из зала.
Это были лучшие десять минут моего вечера.
Надо было воспользоваться моментом и уйти. Смело наступить на горло юношеской мечте, потому что она, прямо скажем, провальная. То, что представлялось редчайшим голубым мрамором, оказалось сделано из папье-маше. Хотя какой мрамор… если вспомнить, как Никита надсмехался надо мной в школе, то чего я, собственно, ожидала?
Он всегда был таким, но я предпочла этого не видеть.
Теперь мозаика памяти складывается совсем в другую картину. Ту, которую я предпочла не видеть. Мы никогда не вращались в одной компании, я обожала Никиту издалека, но теперь, когда вспоминаю школьные дни, все выглядит по-другому. Я считала его ярким и смелым, а он был просто наглым. Решительность оказалась грубостью, сильный характер — эгоизмом.
Где-то в подсознании я всегда об этом знала, поэтому и хотела уехать сразу после вечера встречи. Но я осталась, вчера и сейчас. Слепо смотрю на меню и думаю.
— Что тебе рассказать? — спросил Никита, вернувшись.
— В смысле? О еде?
— Обо мне. Мы же давно не виделись.
Никита завел рассказ о путешествиях, друзьях и машинах. Мною он больше не интересовался.
Я бы ушла прямо сейчас, но уж очень не хочется выяснять отношения. Расстанемся по-дружески, а завтра Никита станет искать меня и… не найдет.
— Послушай, Аля, послезавтра в городе благотворительный вечер, событие года. Пойдешь со мной? Там будет вся городская элита, кого только не увидишь. Не помню, где ты живешь, но на периферии такого не бывает, ты будешь в шоке.
На моей «периферии» много что случается, меня уже ничем не удивить.
Кроме как сегодняшним днем.
Я отвечаю туманным «Я подумаю», не хочу спорить прямо сейчас. Уеду, и Никита меня не найдет. Никогда.
— Скажи, а ты действительно не обижалась, когда тебя дразнили оборвашкой?
— Почему ты спрашиваешь?
